Сразу же чувствую вину.
— Прости.
Думаю, я как бы заблокировала ее с тех пор, как она уехала.
— Мама действительно переживает за тебя. — Джиа вздыхает.
Я закатываю глаза.
— Правда. Она волнуется и думает, что ты кардинально изменилась со смерти отца, — произносит она пропитанным беспокойством голосом.
— Всё остальное изменилось. Папа ушёл, мама одержима Мартином, и ты уехала. Иногда ты меняешься, чтобы адаптироваться, — выпаливаю я.
Джиа подсела ближе ко мне.
— Я знаю, что многое изменилось, но не позволяй этому сломать тебя, — торжественно говорит она, поглаживая мои теперь тёмные волосы. — Сейчас, ты не такая. Тусовки с отбросами, грубость, ты закрываешься ото всех, кто тебе дорог…
Я отскакиваю от сестры.
— Ты веришь всему, что говорит мама. Но всё не так. Мои друзья не отбросы. Я не груба, просто откровенна, и я не остаюсь там, где нежеланна.
— Не могу поверить, что ты не нужна маме, — в неверии выговаривает она.
— Уверена, их с Мартином жизнь станет намного легче, если меня не будет рядом. Он хочет идеальную семью с идеальным ребёнком, так сказать, Степфордским ребёнком>10 или типа того. А я не такая! — гневно говорю я.
— Ну, я не знаю твою версию истории, потому что, кроме сегодняшнего дня, я не разговаривала с тобой месяцами, — выплёвывает она.
Я виновато опускаю взгляд.
— Послушай, я знаю, что смерть отца повлияла на тебя больше всех. Ты была для него самой близкой. — Теперь её голос стал мягче. — Но жить так, словно он не существует, не выход. Мы можем чтить его память, живя так, будто он всё ещё с нами, придерживаясь принципов, которым он нас научил.
Мне следует рассмеяться. Джиа и сила её слов. Надеюсь, с их помощью она сможет отменить мою поездку в интернат.
— Я поговорю с мамой ради тебя, — со вздохом поддаётся сестра.
Меня моментально отпускает.
— Правда? О, спасибо тебе, Джиа! — Я запрыгиваю ей на колени и крепко обнимаю.
— Но ты должна, по крайней мере, идти на уступки маме. Знаю, ты небольшой фанат Мартина… — продолжает она, когда я возвращаюсь на своё место на диване.
— Я не понимаю, как вы обе можете притворяться, что он не был лучшим другом отца и что папа бы согласился на то, чтобы его жена спала с его лучшим другом, — смеясь, произношу я.
— Но у них же не было никакой интрижки, пока папа был жив, — говорит Джиа.
— Насколько мы знаем, — бормочу я.
— Гвен, ну, правда, — зло выговаривает сестра. — Я не могу поверить, что ты думаешь, будто мама могла так поступить. Знаю, что вы, ребята, никогда не ладили, но это совсем низко.
