Отчётливо помню тот день, когда всё изменилось. Мы все ужинали вместе.
«— Лизе нужна помощь с математикой. Крис вернулся к музыке и клубам, я снова пошла в колледж, а если ты будешь подтягивать её в учёбе, то и тебе будет чем заняться, — говорит Гвен.
— Кто такая Лиза? — сухо спрашиваю я, почему-то раздражённый. Туман из моих проблем затмил воспоминания, лица, которые я должен знать — лица, которые я не озаботился вспомнить. Увидел разочарование на лице Гвен, разочарование в том, что я всё ещё был ублюдком.
— Лиза — это лучшая подруга твоего сына ещё с начальной школы. Она действительно нуждается в помощи, а тебе определённо нужно какое-то вдохновение, или, по крайней мере, то, что заставит тебя вытащить палку из задницы, — резко отвечает жена, прежде чем уйти из-за стола».
Я понял, что превращался в козла. Той ночью я извинился перед ней, сказал, что дам репетиторству шанс, и Гвен улыбнулась, с лёгкостью простив меня. Она действительно хотела мне помочь, а я хотел подарить ей надежду. И себе. Когда я работал учителем, то наслаждался этим, чувствовал, что меняю мир, пока не понял, какой отстойной была школа. Один из моих лучших и любимых студентов в школе в центре города, где я работал, был застрелен, когда уходил с ужина общества почёта. После этого я понял, что изменения, которые я делал, оказались дерьмом.
Больше я не мог находиться в этом здании или в этом районе. Мы с Гвен упаковали вещи, переехали на ферму, и медленно, но верно я стал фермером. Дни моего преподавания остались далеко позади. Ближе всего я соприкасался с этим миром, когда был тренером в некоторых спортивных лигах Криса или когда помогал ему с домашними заданиями. Я думал, что репетиторство могло бы улучшить мой настрой, и впервые за некоторое время представил, что могло произойти, позволил себе мечтать. Если бы это сработало, то я мог бы быть репетитором для детей. Если я не мог оставить свой след в мире биологически, я мог бы сделать это в головах других людей. Я надеялся.
Я пытался представить себе Лизу, лучшую подругу Криса, но по какой-то причине, не мог выбросить из головы образ десятилетнего сорванца, которая боролась с Крисом и Эйданом, и у неё всегда были шрамы на локтях и коленях. Однажды вечером, за несколько дней до начала репетиторства, Крис позвонил мне, его голос был немного невнятным, и я был в гневе. Пришлось успокаиваться: у меня был хороший ребёнок, он не был мертвецки пьян и позвонил мне вместо того, чтобы позволить другим пьяным детям отвезти себя домой.
