К тому времени большая часть камней на нашей гравийной дорожке была смыта, остались только грязь и колеи. Даже после того, как я перевел трансмиссию на полный привод, шины крутились и проворачивались. Я не думал, что смогу выбраться на главную дорогу, но в конце концов я это сделал.
Вздохнув с облегчением, я начал спускаться по горной дороге к Ренику. Я покрутил радио, надеясь услышать чей-нибудь голос или даже какую-нибудь музыку, но там были только помехи. В течение нескольких недель я задавался вопросом, что происходит, с тех пор как отключилось электричество и телефонные линии. Прошло уже некоторое время с тех пор, как я в последний раз слышал чей-то голос, и мне было одиноко. Я привык бродить по дому и разговаривать сам с собой, просто чтобы облегчить пустоту, и меня тошнило от звука собственного голоса. Даже одно из помешанных ток-шоу, которые, казалось, завладели радио в эти дни, было бы желанным. Вместо этого единственными звуками, составлявшими мне компанию, кроме помех радио, были дождь и дворники на ветровом стекле, которые отбивали устойчивый ритм, пока я вел машину.
Я знал, что если бы Роуз была еще жива, она бы сказала мне, какой я упрямый. Упрямый старик, делающий глупости – и все потому, что пристрастился к табаку. Но вот в чем дело. Когда ты становишься старым, когда становишься пожилым, ты теряешь контроль над всем. Все, что тебя окружает, больше не твое. Твой мир, твое тело, а иногда даже твой разум. Это заставляет тебя упорствовать в том, что ты все еще можешь контролировать.
Может быть, это звучит банально, но большую часть пути мое сердце билось где-то в горле. Во времена до дождя, когда наступала зима и наваливало много снега, мы с Роуз не ездили в Реник. Для людей нашего возраста извилистая однополосная дорога была опасной даже в самых лучших условиях. Но после тридцати дней дождя это был кошмар, хуже, чем самая сильная метель в Западной Вирджинии.
С одной стороны горной дороги раньше не было ничего, кроме кукурузных полей и пастбищ. Другая сторона представляла собой крутой спуск вниз по лесистому горному склону, с единственным стальным ограждением в качестве буфера. Теперь дождь затопил поля и пастбища, смыв не только посевы и траву, но и верхний слой почвы. Потоки коричневой воды стекали с горы, и огромные серые скалы выступали из грязи, как обнаженные кости динозавра. Вырванные с корнем деревья были разбросаны поперек дороги, и мне пришлось ехать по обочинам, чтобы объехать их. Самый большой старый дуб полностью преградил мне путь.
