Однако все это он заметил мельком, успев цепко осмотреть комнату за пару секунд, пока входил. Самым главным, что позволило ему немедленно, не сходя с места, вспомнить все, что было и вчера, и три, и пять дней назад, было другое.
Его Анна.
Она мирно спала на небольшом диванчике, свернувшись калачиком. На ней был белый несвежий халат, из-под которого буднично выглядывали голубые джинсы.
Виктор тут же оказался возле нее и вдохнул родной запах, от которого защемило сердце и ком нежности застрял в горле.
— Анька, — позвал он и тронул ее за плечико.
Но она и не думала просыпаться. Виктор потряс сильнее, но Анна продолжала спать.
Он наскоро пощупал пульс на шее. Сердце билось ровно, как и положено у спящего человека. Виктор поднялся, хищно покружил по комнате, заглянул в соседнее помещение. Оно оказалось далеким от медицины: здесь стоял шкаф вполне гражданского вида, диванчик большего размера, нежели тот, на котором спала Анна, вешалка, на которой висел плащ. Виктор его узнал — это был ее всегдашний плащ. Он вернулся в смотровую, еще раз глянул на Анну и вышел в холл. Дверь к главному врачу по-прежнему оставалась заперта. Виктор еще раз постучал и для верности крикнул:
— Эй, есть кто живой?
Но было тихо, и он вернулся в коридор.
Первая дверь справа, помнится, вела в конуру Хаэрпу. Слева — к По Туню. Виктор без стука толкнул ее.
За столом сидел По Тунь с неизменным кубиком Рубика в руках. На нем была примерно такая же пижама, как и на Викторе, но раза в четыре больше. Пуговицы еле сдерживали рвущуюся наружу плоть. Воздух в комнате был не просто спертый — он будто отсутствовал вовсе. Здесь царила густая вонь, в которой угадывался запах немытого тела, подтухшей еды и классический смрад туалета, несколько оттеняемый далеким ароматом хлорки.
По Тунь повернулся к Виктору, и под ним глухо застонал стул.
Нет, толстяк совершенно не был похож не только на китайца, но и вообще на азиата. Тем, что могло хоть как-то роднить его с этим народом, были глаза-щелки, но у По Туня они просто заплыли жиром. Толстяк широко улыбнулся и сказал:
— Виктол, вот холосо, сто ты засол!
Виктор даже не смог ответить: в речи По Туня не было никакого акцента, зато было полно речевых дефектов!
— Сто случилось, Виктол? На тебе лица нет!
— И я бы хотел спросить тебя о том же, По Тунь, — отозвался наконец Виктор.
Стул под толстяком взвизгнул — тот повернулся к Виктору всем телом.
— Как ты меня назвал, Виктол? — удивился По Тунь. — Ты как-то стланно сказал слово «Болтун».
