Во время Гражданской войны начатые до революции споры о природе самоопределения продолжились. Следует ли учитывать мнение лишь трудящихся или же всей нации? Часть большевиков выступала против любых уступок по отношению к национальным чувствам, тогда как другие во главе с Лениным видели в этом важнейший психологический фактор, способный обеспечить революции поддержку со стороны широких масс. В ходе переговоров, завершившихся подписанием Брест-Литовского мира в марте 1918 года, большевистская делегация, не имея возможности – в условиях полного разгрома российской армии – что бы то ни было навязать немецкой стороне, требовала вывода германских войск с оккупированных территорий в целях проведения там плебисцитов[253]. Идея плебисцита как пропагандистского инструмента активно использовалась в России уже в конце войны, причем не только революционерами[254]. Зато требование дать право голоса всем иностранцам, находившимся на территории страны (в большинстве случаев речь шла о беженцах и военнопленных), было скорее инновацией. Этот принцип, связывавший гражданство с социальной, а не национальной принадлежностью, нашел воплощение в первых конституциях советских республик, принятых в 1918 году. Так, в статье 20 Конституции РСФСР (июль 1918 года) упоминалось «мировое гражданство», предоставляемое коммунистам всех стран[255].
Год спустя, на 8-м съезде партии, была сделана попытка найти компромиссное решение, призванное устранить противоречие между национальным и классовым принципами. Впоследствии это решение еще долго будет оказывать влияние на подход коммунистов к приграничным аннексиям. Речь шла о введении теоретического различия между двумя формами «национального» плебисцита: всеобщим голосованием на территориях, где социальная дифференциация и рабочее движение находились в зачаточном состоянии, и предоставлением права голоса только пролетариату в регионах с развитой классовой борьбой.
В любом случае даже если удовлетворение требований «инородцев» и, следовательно, проведение размежеваний по национальному принципу считались политической необходимостью, это еще не означало окончательного отделения. Речь шла, самое большое, о границах внутри расширявшегося революционного пространства, где со временем суверенитет должен был стать достоянием угнетенных масс. Установление политического контроля над территорией в ходе революции происходило с помощью советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, возникавших в городах и деревнях и являвшихся на протяжении 1918 года адресатами многочисленных телеграмм за подписью Ленина.
