И все-таки я не очень поверил в то, что Геннадий Борисович лежит с температурой. Уж как-то странно директор говорил об этом – отводил глаза в сторону, как отводят, когда пытаются что-то скрыть. Может, дело совсем в другом? Ведь учитель не знал, что в машине, в которой он отправил меня в полицию, сидят преступники. И если арестовали не всех участников банды, то оставшиеся на свободе могли свести с ним счеты? Правда, неизвестно за что, но все-таки…
Но додумать я не успеваю, подходит автобус, и вот мы уже на пути к станции Приаргунск, откуда ночной поезд привезет нас в столицу Забайкалья – Читу. Ну а там шесть часов на самолете – и мы наконец-то дома.
Вернувшись в Москву, мы с отцом первым делом едем к профессору Политатуйко снимать электроды. Как ни странно, мне даже жаль с ними расставаться. Ведь с ними я чувствовал себя в безопасности.
– Работа выполнена колоссальная, – говорит Политатуйко. – Мы с командой поделили дежурства, чтобы наблюдать за тобой каждую минуту. Спасибо скромному профессору из Австралии, благодаря которому и начались эти исследования. Теперь под это дело открыта целая лаборатория. Правда, ты, Петр, все-таки не выполнил мою просьбу отмечать, на что или на кого именно реагируют электроды.
Я молчу. Мне стыдно от того, что на меня работала целая команда научных сотрудников, а я даже не удосужился отслеживать, с чем были связаны головные боли и плохое самочувствие.
Политатуйко как будто читает мои мысли.
– Все это мы сделали за тебя, – произносит он. – Мы фиксировали малейшие изменения в организме и пришли к выводу, что… – возникает длительная пауза, во время которой мы с папой с нетерпением смотрим на профессора, что же он сейчас скажет? И он продолжает: – Но об этом говорить еще рановато. Нужно обработать кое-какие детали. На это уйдет месяц-полтора.
Пока Политатуйко и его команда обрабатывают детали, мне не дают покоя вопросы, на которые я не могу найти ответы. Например, я так и не узнал, что все-таки представляли собой души замученных стражников. Что это за явление? Если, как я понял, никаких душ не было и в помине и все это было подстроено, то как? Кем?
Но еще больше не дает мне покоя провал в памяти. Ведь я так и не вспомнил, что же произошло там, в шахте, перед тем, как меня спасли. Неужели так и не вспомню, а значит, и не узнаю, что же там было?
Спустя три недели Смирнов присылает нам с папой по электронке письмо, в котором пишет, что в Благодатном теперь спокойно, душ замученных стражников нет и в помине, в поселок стали возвращаться люди, вот-вот неподалеку заработает шахта, которой руководит Саянский, а это значит, что во всех классах добавится учеников. Но это еще не все: на улицах Благодатного по вечерам зажигаются фонари, и вскоре будет продолжено строительство школы, которое приостановили 20 лет назад.
