Гнев, бушевавший в ее груди, не ослабило бы и часовое занятие йогой.
Бри послала Мэтту сообщение: «Есть где-нибудь поблизости тир?»
Мэтт ответил сразу: «Да».
«Мы можем пострелять там завтра перед встречей со Стефани?»
«Конечно».
«Спасибо».
Бри опустила мобильник в карман. Только визит Крейга мог вызвать в ней такое острое желание подстрелить что-нибудь.
Заперев конюшню, Бри замерла; ее взгляд скользнул по полям, окружавшим дом. Вокруг стояла тишина. И темень. Ни фонарей, ни светящихся рекламных щитов, ни горящих автомобильных фар. В такой кромешной темноте мог затаиться кто угодно. И Бри, конечно же, могла установить в доме охранную сигнализацию, но с этой абсолютной пустотой вокруг себя она поделать ничего не могла…
Мэтт уже почти подъехал к стрельбищу. Лучи утреннего солнца заискрились на капоте его внедорожника. Мэтт покосился на Бри, сидевшую на пассажирском сиденье:
– Похоже, вы совсем не спали.
– Не спала… – отвела взгляд в окошко Бри. – Ночью объявился бывший сожитель Эрин.
– Крейг Вэнс?
– Да. Сказал, что хочет забрать детей, – брови Бри выгнулись в скорбную линию, пока она пересказывала Мэтту разговор с Крейгом. – Было время, когда Эрин истово желала, чтобы Крейг стал ей мужем и отцом ее детей. Но все закончилось в ту ночь, когда он ее избил.
– У вас имеются весомые доказательства того, что он не годится на роль опекуна?
– Нет, – вздохнула Бри. – Я уже позвонила утром одному адвокату по семейным спорам. Крейг может подать петицию об установлении отцовства, и суд по семейным делам, скорее всего, постановит провести ДНК-тест. А Эрин нет в живых, она не оспорит ходатайство Крейга.
– И он оформит опеку.
– Да, – голос Бри наполнился горечью. – В случае возражения Люка детей разлучат, как в свое время разлучили с сестрой и братом меня.
– Как же такое произошло? – Мэтт даже представить себе не мог, каково это – в одночасье лишиться родителей, сестры и брата.
Бри поколебалась.
– Эрин и Адама воспитывали бабушка с дедом. А я была трудно управляемым подростком. Плохо вела себя в школе. Часто дралась. Закатывала истерики. Больше всего мне запомнилось с той поры неодолимое ощущение того, что буквально все – моя жизнь, настроение, эмоции – не поддавалось контролю. Бабушка с дедушкой были уже довольно пожилыми людьми, да и отменным здоровьем не отличались. Они не могли со мной справиться. И тогда меня вызвалась взять к себе тетя в Филадельфии.
– Вы были старше Адама и Эрин, и смерть родителей, наверное, травмировала вас сильнее, чем их.
