Опять ничего…
Может, тут и нечего было искать?
В половине одиннадцатого Бри спустилась вниз, надела куртку и сапоги и, выйдя из дома, поплелась к конюшне – проведать перед сном коней, как обещала Люку. Животные вели себя спокойно, пока она поправляла попоны и проверяла ведра с водой. Как вдруг за ее спиной раздался шорох, и на проход упала чья-то тень. Бри обернулась, ожидая увидеть на пороге Люка или Дану.
И… приросла ногами к земле, узнав мужчину, наблюдавшего за ней.
– Привет! – сказал он.
– Крейг? – ужас поразил Бри, как удар под дых. – Что ты здесь делаешь?
– Сегодня днем кто-то позвонил моей секретарше и сказал, что мне положено наследство от дядьки. Поскольку никаких дядек у меня нет, этот звонок – как и слишком личный характер вопросов – показались мне подозрительными.
Из всех людей самыми подозрительными бывают полицейские и люди, у которых нечиста совесть.
– Я покопался в сети, – продолжил Крейг, – и увидел новости о смерти Эрин. И тогда все встало на свои места. – Крейг вышел на свет. Он был в джинсах и синей парке. Русые волосы отливали блеском в тусклом освещении конюшни, но серо-голубые глаза оставались такого же цвета. И такими же вкрадчивыми, но холодными и стальными, как у акулы. – Это ты звонила?
– Нет.
Глаза Крейга сверкнули:
– Ладно. Как бы там ни было, я здесь.
Бри вышла из стойла и заперла его дверцу:
– Что тебе нужно?
– Я не знаю, что ты подразумеваешь под этим вопросом.
Бри замерла в выжидательном молчании.
Прошла минута, прежде чем Крейг вымолвил:
– Я приехал повидать своих детей.
– Каких детей?
– Люка и Кайлу.
– А-а-а… ты даже знаешь их имена.
– Конечно, знаю, – осклабился Крейг.
– Да только вот дети тебя не знают, – как можно холоднее произнесла Бри (такой тон всегда задевал и раздражал Крейга).
– Не вредничай… – осекся тот: – Извини. Я знаю, я не был им хорошим отцом в прошлом, но теперь я – другой человек. Я обрел Бога, и Он преобразил меня. Смерть Эрин – это знак свыше. Господь велит мне сделать следующий шаг на новом пути, который Он передо мной открыл.
Бри почти физически ощутила смрад, сочившийся с губ Крейга. Он затмевал даже запах конского навоза.
– Зачем ты на самом деле пожаловал сюда?
– Я хочу увидеть Люка и Кайлу. Я хочу стать им отцом.
– Ты чужой для них, Крейг! – как ни бесстрастно звучал ее голос, внутри у Бри все трепетало от волнения.
Голос Крейга стал таким же сладким, каким был когда-то тон двадцатиоднолетнего шотландского пройдохи:
– Я намерен исправить эту ситуацию.
