— Идем быстрей, а то и базар разойдется.
До Тизакопского базара путь неблизкий. Шли мы долго, сначала через железнодорожные шпалы, пахнувшие смолой, затем по обочине дороги, по которой мчались машины. Ноги мои гудели от усталости… Наконец мы вошли через железные ворота на базар. Ого! Народу — тьма-тьмущая. И откуда столько? Все кричат, орут, куда-то спешат. Вон в сторонке под казаном горит огонь. Над казаном клубы дыма, поднимающиеся от раскаленного масла. Ух, какая там огромная рыбина! Наверно, ростом с меня! Ее подвесили за жабры к гвоздю на столбе. Усатый человек в грязном халате поигрывает шумовкой и кричит: «Подходи, народ, есть сом! Сом! Любой кусок пожарю!»
Чуть поодаль в огромном котле готовят душистый плов, заправленный пряностями, желтый, как янтарь. Я невольно проглотил слюну. Ой, а там шашлык! Смуглый хозяин, кричит, расхваливает свой товар и зазывает едоков. Шашлык! Из печени и курдючного сала! «Кто поест — сильным станет, кто не поест — жалеть станет!» Если принюхаться, один запах его пьянит.
— Мама, как продадим козу, купите шашлык? — с мольбой в голосе спрашиваю я.
А мать знай твердит свое:
— Не зевай, потеряешься.
Мелкие торговцы расселись прямо на земле. Перед ними всякая мелочь, начиная от наперстков и кончая ситами для просеивания муки, тут и мышеловки, и душистые травы. Фронтовик на костылях торгуется с сухоньким старичком — покупает сумак[50]. Худенький мальчик, щеголяющий, несмотря на прохладный день, в одной рубашке, размахивает пачкой папирос и горланит во всю мочь: «Папиросы «Норт», кто не курит, черт!»
От шума, гама, разных запахов у меня закружилась голова. Тот толкается, этот толкается и, будто этого мало, прикрикивают еще на мать:
— Ты, коза! Раскрой пошире глаза.
Наконец мы добрались до места, где продают скот. Вот это базар так базар! Быки с налившимися кровью глазами, с кольцами, продетыми в ноздри, бараны с загнутыми рогами, еле передвигающиеся от тяжести курдюка, ослы, ревущие наперебой…
Особенно выделялся среди этих солистов осел черной масти. Покамест остальные соберутся подать голос, он успевает прокричать семь раз. И каждый раз уши его стоят торчком, а хвост вытягивается параллельно земле. Ноздри раздуваются до невероятных размеров, а бока так и ходят ходуном. Когда он заканчивает реветь, голос его становится тихим и печальным, но он тут же фыркает и принимается трубить с новой силой. Земля под ним — вся в навозе. Может, именно поэтому базар и называют «Тизакоп» — навозным. Только потом я узнал, что это название связано с именем царского сатрапа — Тезикова.
