В доме, где мы расположились на ночлег, было холодно. Я долго не мог уснуть. Во дворе шумели тополя. Где-то поблизости слышался шум реки. Вдруг до ушей моих донеслись печальные, трогающие душу звуки: хак-ку, хак-ку… На несколько мгновений воцарилась тишина, и снова откуда-то издалека донеслось: хак-ку, хак-ку…
Был я еще совсем ребенком, когда мама рассказала мне чудесную легенду о двух братьях. Однажды будто бы жили два брата. Старшего звали Ильхак, а меньшего — Исхак. Не любили братья друг друга и жили очень недружно. Мать вконец извелась, не зная, за кого заступаться. И тогда всемогущая природа обрушила на них свой гнев, ослепила обоих и превратила в птиц. И лишь тогда поняли братья, что не могут жить друг без друга, что нуждаются друг в друге. И с тех пор будто горько плачут по ночам, кличут друг друга, но тщетно…
Во дворе по-прежнему шелестели тополя. Шумела река. И в этой наполненной шелестом и шумом реки тишине раздавался исполненный страдания, проникающий в самое сердце крик: «Ил-хак. Ис-хак!..»
Бедная моя мама! Как желала ты, когда рассказывала ту волнующую притчу, чтобы пятеро детей твоих, слушавших тебя, приподнявшись в постели, словно птенцы ласточки, были дружны между собой!
…Все матери мечтают, чтобы дети их жили вместе. Но судьба распоряжается по-своему, едва оперятся, они разлетаются в разные стороны. Жизнь даже в этом безжалостна к матерям.
Не помню, по какому поводу все мои братья собрались за столом вместе и кто-то в шутку спросил мать:
— Каждый месяц вы получаете пенсию. Куда вы деваете столько денег? В сундук, что ли, складываете?
— Какой там сундук?— рассмеялась мать. — Долги у меня есть. Вот и отдаю их потихоньку.
Старший брат нахмурился:
— Долги? Какие у вас могут быть долги?
— Э, сынок, зачем тебе об этом знать? Это мои дела.
После этого разговор перешел на другую тему. Я уже и забыл о нем, когда несколько дней спустя, прогуливаясь во дворе, встретил соседскую девочку — семилетнюю Нилуфар. В волосах — белый бант, одета в атласное платьице.
— Ой, какая ты нарядная, Нилу, в гости собралась, что ли?
— Не-а! Сегодня я родилась, — сказала она, хлопая своими черными-черными глазенками и улыбаясь.
— Ах, да ты у нас, оказывается, юбиляр, ну-ка погоди, я сейчас…
Я вошел в дом и вынес оттуда горсть конфет.
— Вот держи, подружек своих угости.
Нилуфар покачала головой и посмотрела на меня очень серьезно, совсем как взрослая.
— Я конфеты не ем. У меня зубы выпали.— Затем тем же серьезным тоном добавила:— В прошлом году Пошша-буви
