— Вагон оборудован электропечами, — сказал главный, чтобы не молчать.
— На кой хрен твои печи, тут в степи, если нет электричества, — грубо ответил Ризуан и начал подниматься, медленно разгибаясь в коленях.
«Обстановка понятна», — подытожил для себя Загитов и, дождавшись, пока Ризуан разогнулся так, что их глаза встретились, сказал громко:
— Товарищи, я вас не агитировать приехал. Работу к утру надо сделать. Вы меня поняли?
И пока Ризуан, задохнувшийся от злобы, приходил в себя, Загитов положил руку ему на плечо и усмехнулся:
— О работе поговорим потом. А сейчас немного перекусите. Ризуан… — он многозначительно посмотрел на бригадира. — Возьми в багажнике ящик и портфель с закуской. Только чтоб аккуратно…
Ризуан мгновенно смягчился и, ссутулив плечи, направился к машине.
Из темноты подошел невысокий, плотный мужчина в шубе и унтах.
— Карамышев? — вздохнул главный инженер. — Ну, что у тебя тут, рассказывай.
Тот подал руку и ступил в сторону, чтоб лучше разглядеть Загитова.
— Что с экскаватором случилось, Амир Гареевич? — спросил он.
— Ну его к бабушке! — отмахнулся Загитов. — Поручил было, на свое несчастье, я это дело механику. Наш растяпа до обеда искал машиниста, наконец привез его. Экскаватор погрузили на трейлер[1], но тот не могли сдвинуть — неисправный. Выходной день, сам понимаешь, того нет, другого нет. Но ничего, обойдемся!
— Как это обойдемся? — мрачно спросил Карамышев. — Мерзлую землю ногтями будем ковырять?
— Будем, — упрямо сказал Загитов. — Вы бы хоть попытались верхний слой снять, там легче пойдет.
— Мы уже два слоя сняли, — лицо Карамышева дрогнуло в усмешке. — Неужели я тут без дела сидел? Можем снять еще один слой — все равно земля мерзлая. Ты ж видел сам, кончал я ребят начисто.
— Обойдемся, — сказал Загитов. — Ты только не паникуй. Не из таких положений выходили.
Карамышев снял перчатки и сильно потер воспаленные глаза.
— Иметь мощную технику, передвижные дома с теплом, светом и радиосвязью и в то же время заставлять нас надрываться на морозе — разве это честно, Амир?
Загитов промолчал. Карамышев поднял воротник и хотел было идти к разрытой яме, как увидел Ризуана, тащившего к вагончику ящик с водкой. За ним шел слесарь Чанбарисов и нес три булки хлеба и несколько толстых жирных колбас.
— Вот это зря, — резко возразил Карамышев. — Привез бы лучше горячий ужин.
— Не учи меня жить, Талгат, — сдерживаясь, попросил главный. — Ты неглупый малый, работаешь с людьми полтора десятка лет, но рассуждаешь как учительница начальных классов. Когда ты научишься понимать рабочего человека?
