.
Оставим возмущенных политначальников в далеком 1947 году. И сообщим читателю о тех действительно значимых фактах, которые проигнорировал в своем донесении генерал Андреев. Капитан Натфулин был героической личностью. Во время войны он командовал минометным взводом, затем ротой. Был награжден медалью «За боевые заслуги» (1943), орденами Красной Звезды (1943), Красного Знамени (1945) и Отечественной войны II степени (1945). В 1943 году был ранен, но остался в строю. В боях за город Кюстрин он «с группой бойцов проделал проход в проволочном заграждении противника, первым ворвался в дом, превращенный немцами в крепость». В том же бою двадцатидвухлетний командир минометной роты «беспрерывно обеспечивал огнем наступающие подразделения, нанося противнику большие потери. Лично сам, находясь в боевых порядках, корректировал огонь миномета». Во время штурма капитан был ранен и отправлен в госпиталь. Вот такого «махрового антисоветчика» выявили политработник комендатуры и представитель Смерша. Для полноты картины сообщим читателю, что Г. И. Натфулин был реабилитирован и внесен в единую базу данных жертв репрессий в СССР367.
Казалось бы, угроза наказания за мыслепреступления была очевидной. И можно понять, когда неправильные слова произносили малограмотные и беспартийные рядовые, например из Западной Украины. Они еще не усвоили правил лояльного советского поведения. Но почему не срабатывала самоцензура у опытных офицеров-коммунистов, таких как сотрудники Управления внешней торговли СВАГ? Почему на занятиях кружка текущей политики они вдруг начали размышлять о совершенно «ненужных» для подобных занятий вещах: «Рабочие в СССР жили хуже, чем рабочие при Гитлере в Германии». Да еще и засомневались, что коммунизм будет скоро построен. На это эпохальное строительство они отводили лет двести368. Вольнодумцев сразу же взяли на заметку, с ними «по этим высказываниям» побеседовал секретарь парторганизации. А кружок на всякий случай был укреплен опытным руководителем-демагогом.
До развертывания идеологических кампаний в 1947–1949 годов на неправильные речи меньше обращали внимания. Во всяком случае, поначалу начальник отдела международной жизни редакции газеты «Советское слово» Егоров совершенно спокойно мог делиться своим нелестным мнением о книгах, которые считались в то время образцами социалистического реализма: «Мне наплевать на то, что о книгах думают другие, у меня свое мнение. Пусть даже они удостоены Сталинской премии, я считаю их плохими произведениями и мне никто не запретит давать им такую оценку»
