.
Лето 1947 года можно назвать переломным моментом в истории сталинской бдительности и секретности. В известном смысле это была реакция на активизацию деятельности западных спецслужб, особенно американских. Высшее руководство страны пожелало официально изменить правила игры в сторону ужесточения. 8 июня Совет министров СССР утвердил новый перечень сведений, составляющих государственную тайну, а на следующий день появился Указ Президиума Верховного Совета СССР, повысивший планку наказаний за разглашение гостайны и утерю секретных документов. Практически одновременно на основании Закона о национальной безопасности, подписанного 26 июля 1947 года, в США было создано Центральное разведывательное управление (сентябрь 1947 года). Если у кого-то в СВАГ и были сомнения в серьезности намерений Кремля и Карлсхорста в делах секретных, то они (эти сомнения) были развеяны восьмистраничной директивой заместителя Главноначальствующего СВАГ генерал-лейтенанта М. И. Дратвина.
Директива была необычной, она отличалась внушительной вступительной частью, в которой обстоятельно разъяснялось, почему сложившаяся ситуация требует повышенной бдительности: активизировались иностранные разведывательные органы. Они стараются добыть документы советских военнослужащих «вплоть до насильственного грабежа и убийства», рассчитывают использовать их для «экипировки» агентов, владеющих русским языком и засылаемых в Советскую зону оккупации. Также западные спецслужбы пытались получить у владельцев фирм вторые ключи от сейфов и вербовали немцев, имевших доступ в служебные помещения – к этим самым сейфам. Иностранные разведки, говорилось в директиве, используют немецких женщин, «состоящих в интимных связях с русскими солдатами и офицерами», на худой конец – домашнюю прислугу и уборщиц. Сваговцев предостерегали: вы работаете во враждебном окружении, враг не дремлет и готов использовать «малейшее притупление бдительности». В свете новых веяний началась повторная проверка сотрудников, допущенных в 1945–1946 годах к секретному делопроизводству319.
16 июля 1947 года появилось Закрытое письмо ЦК ВКП(б) «О деле профессоров Клюевой и Роскина», определившее поворотный момент в резком переходе страны к холодной войне, тотальной секретности и самоизоляции, вылившейся в первую очередь в усиление борьбы с низкопоклонством перед Западом. Понятно особое значение подобного дела именно для СВАГ. Начались бесконечные партийные собрания, обсуждающие «притупление бдительности советских работников за границей». Все громче звучало требование не упускать из виду ни одного человека. Психоз подозрительности вряд ли помогал находить настоящих западных агентов, но явно мешал нормальной работе сваговцев. Неудивительно, что начальники среднего и низшего уровней предпочитали ограничиваться по возможности мягкими наказаниями за проколы в секретном делопроизводстве и не торопились доносить наверх о ЧП. Осенью 1947 года начальник УСВА федеральной земли Саксония возмущался, что коменданты и даже начальники шестых отделений, лично ответственные за «секретку», об утерях и хищениях секретных документов не доносят и вышестоящим штабам об этом «становится известно от различных источников и спустя продолжительное время»; виновных в утере секретных документов не предают суду военного трибунала, а лишь «налагают» на них взыскания
