Особенно ярко разоблачительные качества Криволапова проявились в 1948 году. И связано это было с запутанной идеологической коллизией, уходившей корнями в 1947 год. Весной 1947 года старший лейтенант А. В. Шнитке, служивший корреспондентом-организатором в Управлении информации СВАГ, при полном одобрении начальника отдела культуры А. Л. Дымшица подготовил к изданию свой «Альбом гравюр». Пробные экземпляры в порядке «сюрприза» были подарены ответственным работникам СВАГ, несколько экземпляров послали в Москву. Похвал и благодарности не дождались. Последовало указание: «…выпуск альбома, как вредного, прекратить, инициатора выпуска привлечь к ответственности»510. Комиссия ЦК ВКП(б)511 предложила откомандировать Шнитке в СССР еще в июне 1947 года, однако отправили его в Москву только через полгода512. Причем на январском (1948) отчетном партийном собрании Управления информации СВАГ вопрос об «Альбоме гравюр» не поднимался513. Очевидно, начальник управления С. И. Тюльпанов не собирался раздувать скандал. Однако спустить дело на тормозах не удалось. Шнитке уехал, но была определена другая жертва для идеологического разбирательства. Ею стал начальник отдела культуры Л. А. Дымшиц, благословивший выход в свет злополучного альбома514. Известно, что делу дал ход сам начальник Главного политического управления генерал-полковник И. В. Шикин515. В это время в СВАГ работала комиссия ЦК, проверявшая работу Управления информации516. Видимо, Шикин решил, что нужно продемонстрировать, как партийные постановления претворяются в жизнь в Германии.
29 марта 1948 года майор Кривопалов выступил на партбюро, а затем 5 апреля на партсобрании Управления информации СВАГ. Разбирали персональное дело начальника отдела культуры А. Л. Дымшица. Кривопалов подготовил развернутый доклад517. Обвинив Дымшица в «протаскивании альбома Шнитке», он призвал коммунистов «беспощадно бороться со всевозможными идеологическими извращениями, от кого бы они ни исходили»518. Оценка художественной ценности «Альбома гравюр» Шнитке, произведенная Кривопаловым, заслуживает цитирования как памятник эпохи идеологических кампаний позднего сталинизма. Сначала майор прибег к статистике и сосчитал соотношение гравюр на русские и немецкие темы. В результате пришел к пугающему выводу: автора больше занимала Германия, к которой он относился, видимо, с подозрительной нежностью: «Все эти немецкие темы сделаны более чисто, теплее, значительно веселее. Все выглядит культурнее, лучше, нежели в России».
