— Что, уже не такой смелый? — Со злостью прошипел он, примериваясь для удара, — Больше шутить не тянет?
Сказать честно, огромный парень с пробивающейся на скулах жесткой щетиной и залитым кровью лицом заставлял чувствовать себя… уязвимым. Даже такого привычного к боли циника, как я. Что уж тут говорить, про остальных людей. Да, я боялся. Ничуть этого не стыжусь. Умирать больно и страшно, пусть не настолько, как в первый раз.
К счастью, стоящий передо мной отморозок уже успел в запале выкинуть свою импровизированную заточку, а может изначально не собирался ей пользоваться. Все-таки избить это одно, а порезать человека — совсем другое. Так что самого худшего сценария удалось избежать. Ну а быть мне битым… Эка невидаль.
— Потому что твоя рожа просит кирпича, а не моего элегантного юмора. Тем более, я не циркач, чтобы тратить свое время на такого слабака как ты.
Последняя фраза явно была лишней, но меня уже несло. Чувство легкости в теле, когда боль и усталость отходят на второй план, мозг холоден и невероятно продуктивен, а в эмоциях царит добродушная ирония к окружающей действительности. Они растворили без остатка стандартную мизантропию, раздражительность, возможный гнев. Полное умиротворение в мыслях. Ощущение правильности и естественности. Я называл это состояние «вдохновением».
Именно в нем мне приходили в голову самые интересные идеи, в нем я мог творить лютую дичь, а мог и просто наслаждаться чтением любимого Горация. Оно приходило внезапно, длилось считанные минуты, оставляло после себя изможденное тело и усталый разум. Но, черт возьми, оно того стоило.
Влетевший в тело кулак и яростный рев показался чем-то далеким, происходящим не со мной. Живот, плечо, грудина, снова живот, печень. Ямато бил сильно, с оттяжкой, но довольно бестолково: никакой техники за его ударами не стояло. Впрочем, с его габаритами это и не нужно.
— Ну что, слАбо? — Проревел он, — А теперь? А теперь? А ТЕПЕРЬ?
— Да, слАбо! — Неожиданно для себя крикнул я в лицо ошарашенному янки, после чего сам ударил его в «солнышко». Хулиган замер, ошеломленный не самим ударом, а фактом сопротивления. Я же решил по полной воспользоваться паузой и начал развивать свою мысль:
— Ты считаешь себя сильным, верно? Ну, конечно: высокий рост, злое лицо, безжалостность, своя банда под рукой. Должно быть круто ощущать себя таким важным человеком… главарем. Должно быть, но ты не ощущаешь. Потому что понимаешь, что это не твое, это заемное. То, что ты так выпячиваешь перед всеми — не сила, а всего лишь одна из граней слабости. Дело ведь совсем не в мышцах, — Я позволил себе усмешку. Не глумливую нет, скорее с оттенком горечи и понимания.
