Внимание Глеба Сергеевича привлекла сплочённая группа людей разного возраста, своим «городским» обличьем резко контрастирующая с местными жителями.
В руках горожане держали разнокалиберные плакаты, написанные на ватмане гуашью и акварельными красками: «Нет — добычи нефти в Заповедном бору!», «Нефтяники, руки прочь от зелёной жемчужины!», и прочее в том же духе.
Обитавшие окрест «зелёной жемчужины» селяне косились на шумную группу, и старались быстрее прошмыгнуть мимо — подальше от греха и политики.
Миновав пикетчиков, Дымокуров направился к зданию станции — старинному деревянному сооружению, почтенный возраст которого угадывался по резным финтифлюшкам, украшавшим фронтон и наличники окон. Последние лет семьдесят так не строили, не тратили времени на затейливую резьбу и прочие «архитектурные излишества». Тем нелепее смотрелись примастряченные к прокопчённым ещё паровозным дымом и угольной пылью бревенчатым стенам современные рекламные щиты. Предлагающие наперебой услуги сотовой связи, автосервисов, туристических кемпингов и даже саун с опытными привлекательными массажистками…
Здесь, у окошечка билетной кассы, выходящим на перрон, вступающего в права владельца антикварной усадьбы должен был ожидать поверенный Рыбкин.
Его, прохаживающегося отрешённо от всеобщей суеты под большими круглыми, показывающими «московское» время — по местному половина четвёртого пополудни, часами, Дымокуров углядел сразу. По чужеродному в этой толпе строго официальному, несмотря на июльскую жару, костюму чёрного цвета, белоснежной рубашке и бардовому галстуку в золотую искорку, по лакированным, не припудренным сельской пылью, туфлям.
В руках нотариус нянчил объёмистый, жёлтой воловьей кожи, портфель.
Дымокурова, с которым ранее общался только по телефону, он тоже мгновенно признал. Поднял приветливо свободную от портфеля руку, помахал, улыбаясь, окликнул:
— Глеб Сергеевич! С приездом! Пройдёмте, у меня здесь машина…
Обойдя с торца станционное здание сквозь заросший кривыми карагачами скверик, по растрескавшейся асфальтовой дорожке чиновник и нотариус вышли на привокзальную площадь, где калилось на солнцепёке два десятка стоявших здесь на приколе машин. И опять автомобиль поверенного Дымокуров определил сразу — шикарный чёрный лимузин бросался в глаза в ряду отечественных преимущественно, заляпанных грязью, а кое-где и тронутых ржавчиною провинциальных собратьев.
Альберт Евсеевич надавил на кнопочку брелка, и автомобиль ойкнул послушно, приветливо мигнув хозяину оранжевыми подфарниками.
