— Хочешь попрощаться с сыном, Гэрах? — спросил Гохан.
Гэрах затуманенным взглядом окинул галдящую толпу, его взгляд остановился на крепком, темноволосом мальчонке лет десяти, который таращил глаза от ужаса.
— Прощай, Лигхо! — воскликнул Гэрах. — Будь достойным мужчиной и достойным воином. И знай — я не предавал клан!
— Ну всё, хватит! — возмущенно воскликнул вождь.
— Да возродиться душа моя в лучшем мире, — нервно мотнув головой, крикнул Гэрах и, припав на колени, покорно сложил голову на плаху, прикрыв глаза.
— Да возродиться душа твоя в лучшем мире! — хором отозвалась толпа.
Лицо Греха не выражало ничего, оно казалось умиротворённым, словно он погрузился в безмятежный сон. Гохан взмахнул секирой, толпа притихла, послышался приглушённый треск и голова Гэраха, словно отвалившийся кусок полена, глухо стукнулась о землю и замерла.
Мне показалось, что земля под ногами вздрогнула, а мир пошатнулся. Всё происходящее не могло быть правдой, это похоже на сон. Это кошмар! Я сплю!
В толпе обречённо взвыл мальчишка, сын Гэраха, но толпа тут же заглушила своими радостными выкриками его плач.
Из обезглавленного тела хлестала струями кровь, окропляя землю, плаху и руки палача.
Двое лысых громил схватили тело и быстро уволокли.
Мхэго толкнул меня в спину:
— Вперёд, твоя очередь!
Я, не помня себя от ужаса, рванул вперёд, надеясь сбежать, но верёвка на шее стянулась, рывком опрокидывая меня на спину.
— Какой трусливый этот высший, — заржал Гохан. Толпа тут же подхватила шутку вождя и захохотала в ответ.
Мхэго почти на руках дотащил меня до плахи, согнул, грубо уложив голову на бок и впечатывая в липкую, ещё теплую кровь. В нос ударил тошнотворно приторный сладкий запах.
— Будешь дергаться, придется рубить несколько раз, вряд ли тебе это понравиться, — прошипел мне в ухо Мхэго.
Сердце бешено колотилось в груди ухая, барабаня в голове и выбивая остатки самообладания. Я уже не понимал, что делаю и что происходит. Кажется, я рыдал, кричал, молил о пощаде. Крики толпы, собственный голос, истерические мысли, запах крови и нависшее над головой остриё — всё смешалось в единый ком стремительно надвигавшейся смерти.
— Я всё-таки сниму с тебя этот амулет, изгой, — засмеялся Гохан. — И знаешь, ты действительно никакой не высший. Ты скорее низший. И да возродиться душа твоя в лучшем мире!
Я зажмурился, перестал дышать, наверное, я ещё до конца не верил, что это всё взаправду. Не хотел верить.
«Жаль, ведь я даже не узнал, кто я», — мелькнула отчаянная мысль.
