Совсем иначе выглядело, когда важной цели не было или она была завалена горой лишних слов и обстоятельств. По корпоративной почте упало письмо от Гаврилюка из третьего отдела: «ты мне нахрен не нужен, но Акимова про тебя спрашивает, хочет посмотреть твою новую стрижку». Я совершенно не понял смысла. Но позже ко мне поднялась Акимова, вручила ломтик торта на пластиковом блюдце и спросила, почему я не зашел к Гаврилюку, у него же день рождения и торт, и он меня приглашал. Я честно ответил: письмо получил, но прочесть не смог.
— Зря ты так про него думаешь, — возразила Акимова вполне искренне, хотя и не вполне в ответ на мою фразу, — Гаврилюк вообще никого не любит, он и праздновать не хотел, тортик мы ему купили. А тебя он уважает, мог бы и поздравить.
Ее слова звучали так естественно, что я придвинул к ней клавиатуру:
— Помоги его правильно поздравить от моего имени.
Акимова охотно села за клавиатуру и набрала: «Гаврилюк, ты сорокалетнее говно и нытик, но мы тебя любим!»
— Ты уверена, что это хорошее поздравление с днем рождения? — усомнился я.
— Каждому приятно! — ответила Акимова убежденно, хотя снова не совсем на мой вопрос. И отправила сообщение.
Чуть позже от Гаврилюка пришло «спасибо, Алексей!!!» с тремя восклицательным знаками.
Думаю, разговор с Акимовой вышел почти нормальным потому, что она у нас считалась самой конкретной и прямолинейной сотрудницей. Но оказалось, что это был мой первый и последний нормальный разговор после Балаклавки. Вскоре пришел Марк Константинович и привел смутно знакомого белоглазого дядьку в костюме, который выглядел так раздраженно, словно опаздывал по делам, но вышел не на той остановке.
— Я очень крут, — затянул Марк Константинович свою песню, обращаясь, впрочем, не ко мне, а к белоглазому. — У меня офигенный отдел!
Белоглазый вынул свой телефон, перевернул торцом и сунул мне.
— Слыш ты, головастик, — сказал он. — Пошевелись уже?
Я вопросительно посмотрел на Марка Константиновича.
— Я очень крут, — на всякий случай шепнул тот Белоглазому и ободряюще похлопал меня по плечу.
— Придурок что ли? — не выдержал белоглазый и поковырял ногтем разъем телефона.
Ноготь у него был такой же неприятный, как и он сам — ухоженный, но тупой и блеклый.
— Вам зарядный шнурок нужен? — догадался я.
И хоть я старался произнести это самым доверительным тоном, фраза произвела шокирующее впечатление. Белоглазый позеленел, вырвал телефон из моих рук и зашагал к выходу. Марк Константинович сперва метнулся за ним, потом повернулся ко мне и погрозил кулаком, и снова убежал за белоглазым. И тут я вспомнил, где я его видел — на прошлом корпоративе белоглазый сидел за столиком акционеров, а потом очень плохо пел караоке, но все ему истошно хлопали.
