Тем не менее быстро завершить «игру» не удалось.
Грант в этом направлении магии был опытнее меня, поэтому соперничество началось почти сразу.
Для построения нужного плетения требовалось лишь пять символов, но каждый раз, когда я перехватывал контроль за одним из них, между мной и преподавателям начиналась невидимая борьба.
Так как тренажёр не определял ни силу воли, ни мощность потока маны, то было необходимо задействовать соседние элементы и передвинуть их так, чтобы они перерезали поток энергии оппонента.
Наша борьба длилась точно больше часа.
В какой-то момент через тренажёр в меня выстрелил поток информации.
Я был сосредоточен на защите четырёх из пяти нужных символов и попытке отобрать контроль над пятым, когда я был вынужден отстраниться от нашей «игры».
В ином случае я мог не просто потерять концентрацию, а заработать сильные головные боли и дезориентацию, которые не вылечились бы от магии лечения, так как удар был направлен напрямую в сознание.
Быстро проанализировав, что произошло, я пришёл к выводу, что Грант использовал запрещённый приём.
А именно, прямое воздействие на противника.
Когда я полноценно вернулся в «игру», ситуация кардинально изменилась: теперь он владел четырьмя, а я одним символом.
Его своеволие и дерзкое нарушение, как по мне, правил, вывело меня из эмоционального равновесия, но лишь на мгновение.
Я уже собирался ответить ему тем же, а возможно, и в более жёсткой форме продемонстрировать свои возможности.
Однако за миг до претворения своих мыслей в реальности, я почувствовал, что преподаватель вывел всю свою ману из тренажёра.
Тоже не став заканчивать «игру», я повторил его действия.
Открыв глаза, наблюдал озадаченного мужчину, трущего себе подбородок и с задумчивым видом рассматривающего меня.
Наши взгляды встретились, после этого он немного печально улыбнулся и, снова активировав заклинание повышения громкости голоса, произнёс:
— Я признаю поражение.
Приятно, всё же он сделал то, что сделал, в порыве азарта, а когда понял, то сразу прервал «игру».
Этим поступком он заработал несколько очков в моих глазах.
В ответ на его слова я улыбнулся и, кивнув ему, направился наконец-таки в сторону свободного места.
Пока шёл до места, чувствовал на себе взгляды, напитанные разными эмоциями.
Некоторые одногруппники были удивлены, часть нейтрально заинтересованы, но были и гневные взгляды.
Как минимум один — Роберт Адеркас — в этом плане стоил десяти человек.
Но помимо него нашлись минимум пятеро, сильно недовольных таким стечением обстоятельств.
