Она лишь кисло улыбнулась, уже понимая, что для неё всё будет очень сложно. Я же понимал, что эльфийка уже проиграла — вот и всё. Собственно, счёт именно это и показал — у меня было семнадцать сбитых мишеней, у неё одиннадцать.
— Поздравляю, — вздохнула она, виновато посмотрев на свою названную сестру. — Вы удивительный человек, который стреляет, будто родился эльфом.
— А только эльфы умеют стрелять из лука?
— Только эльфам дано овладеть этим искусством столь хорошо, — подтвердила она не без ноток гордости. — Откуда у вас такие навыки?
— Тренируюсь много, — пожал я плечами, кладя лук обратно на стол. Пальцы после такого захода с непривычки немного побаливали.
— Вряд ли одними тренировками можно так хорошо овладеть этим искусством. Быть может у вас в роду были…
— Эльфы? Нет, были лишь вервольфы.
— Вервольфы? — перекосило её.
— Имеете что-то против?
— Нет, нет-нет, ничего, просто удивилась, — покачала она головой. — Прошу прощения. Если мои слова вас задели. И всё же…
В этот момент я покосился на Ламель. Та стояла с маской-лицом и смотрела… куда-то вообще в пустоту, слегка покачиваясь. Она выглядела так, будто уснула стоя. Я даже не сдержался и щёлкнул перед её носом пальцами, от чего она вздрогнула, проморгалась, нахмурилась и немного отупевшим взглядом посмотрела на меня.
— Да-да? Вы что-то спросили? Прошу прощения, я прослушала.
— Нет, просто вы, кажется, уснули стоя.
— Нет, я… задумалась над кое-чем, — качнула она головой.
— И над чем же?
— Над… погодой, — это было настолько видно, что она сочиняет на ходу, что мне аж неловко стало.
— Над погодой?
— Да. Она такая странная в последнее время.
— Наверное, потому что осень?
— Да, наверное…
Я внимательно посмотрел ей в лицо, но её маска вновь скрыла все эмоции, а взгляд ответил мне всё той же внимательностью и твёрдостью, что и в первый раз.
Я даже на всякий случай прислушался к себе, если вдруг она попыталась влезть мне в голову. Обычно это неожиданно вспыхнувшие воспоминания, видения или вообще странные картины. Кажется, что ты вроде и сам вспомнил их или представил, однако никаких предпосылок к этому не было. Ничего подобного у меня не возникло.
После наших соревнований последовал обед, который мне не запомнился ничем интересным. По большей части из-за того, что на нём все молчали. Лишь вилки и ножи стучали по посуде, да иногда позвякивали бокалы, но больше ничего.
После него я вернулся к себе в комнату. И каково было моё удивление, когда у входа я обнаружил…
