— Сэмпай?! Миска риса, серьезно? Вы достойны большего…
— Заткнись, мелкий!
— Завались, Мичи!
Ну хоть в чем-то мы с этой неуравновешенной истеричкой сходимся.
— Ками, Хоши, я всего лишь разок потерся о твою задницу. Не нужно так драматизировать.
Да мы даже не целовались толком, а у нее уже какие-то матримониальные планы. Нахер-нахер, я слишком молод для всего этого дерьма.
— Ты еще приползешь ко мне на коленях, запомни мои слова. — гордо взмахнув водопадом черных, как смоль волос, она гордо удаляется. При этом зад под тонкой юбкой задорно ходит из стороны в сторону, как бы намекая на то, что я упустил.
— Женщины. Они жестокие, бесчувственные и от них одни беды. Но зато какие же они красивые… Да, и пахнут приятно. — глубокомысленно заключает Мичи, провожая взглядом стройный девичий силуэт.
— Тебе-то откуда знать? — под моим испытующим взором мальчишка заливается краской.
— А я разве вам не рассказывал? Сэнсэй поставил меня в пару со своей внучкой. И теперь мы вместе тренируемся. Она такая, такая мягкая…
— Ох, избавь меня от этих подробностей… — захлопываю перед носом мальчишки дверь и с облегчением вздыхаю — я наконец-то дома! Сегодня на улицу не ногой! Может мангу почитать?
— Увидимся завтра в клубе, Сэмпай! — доносится из-за двери приглушенный, но такой довольный голос мальчишки. Земля тебе бетоном, пацан, я сделал все, что мог.
Скинув женские шмотки, в чем мать родила заваливаюсь на такой мягкий и уютный футон. Едва моя голова касается подушки, как Морфей забирает меня в свое царство снов.
А на следующий день, я снова иду в осточертевшую уже школу — понедельник, как-никак. И ведь даже бросить ее теперь не могу из-за этого долбанного клуба.
Несмотря на то, что проспал я около двадцати часов, меня все еще клонит в сон. Поэтому на уроках я без зазрения совести кемарю. Но учителям плевать, они спускают мне эту вольность с рук. Спасибо неприглядной репутации Тон-тона за это, хоть где-то она пригождается.
Когда на большой перемене ко мне подкатывает Акихико с предложением прогуляться на крышу, я шлю его лесом и продолжаю топить лицо об парту. Потомок Мусаси, удивленный столь неожиданным отказом, пытается вызнать у меня в чем дело, но тщетно. Со всех сторон его обступают, ссущиеся от восторга, поклонницы и Миямото становится их заложником до конца большой перемены.
Краем глаза замечаю его страдальческую моську, но на помощь не спешу. Юный Миямото сам вырыл себе яму, когда начал строить из себя пай мальчика. Привык, что я всегда спасал его от назойливых мокрощелок и теперь не знает как отвертеться от их назойливого внимания. Мягко осадить пубертатных девах у него уже не выйдет, а если начнет жестить, то. скорее всего, его не воспримут всерьез. В стенах нашей школы у Акихико совсем другая репутация, далекая от уличной — забавно, мамкин гангстер стал заложником собственного образа. Это так иронично.
