Элоиз слушала меня понимающе.
– Всё обошлось? – спросила она. – Вы ездили в больницу?
Он был в шоке и очень расстроен, сказала я, на голове выросла большая шишка, но нам не пришлось ехать в больницу.
Какое-то время она молчала, сцепив руки в замок и опустив глаза. На ее пальцах было несколько тонких серебряных колец и большое кольцо с драгоценным камнем, которое Лоуренс подарил ей на помолвку.
– Но ты же не сожалеешь об этом? – спросила она. – Должно быть, это было правильно, иначе ты бы так не поступила.
Я сказала, что у меня нет ответа, потому что я всё еще не знаю, что именно я сделала.
Она задорно улыбнулась и взглянула на меня из-под коротких бледных ресниц. Она собирается познакомить меня со своими холостыми друзьями, сказала она. У нее на примете есть один человек – очень красивый и очень-очень богатый. У него роскошная квартира в Мейфэре – он коллекционер предметов искусства, – а также дом на Лазурном Берегу. Лоуренс, который в этот момент сел возле нас, тяжело вздохнул.
– Ну почему ты всё время пытаешься сосватать Фредди своим подругам? – сказал он. – Он полный болван.
Элоиз надула губы и фыркнула.
– Все эти деньги, – сказала она. – По крайней мере, так от них была бы какая-то польза. Что им зря пропадать.
– Не всех так беспокоят деньги, как тебя, – сказал Лоуренс.
Элоиз, казалось, совсем не задел этот комментарий. Она даже рассмеялась.
– На самом деле они меня не волнуют, – сказала она. – В этом-то и дело.
Лоуренс стал раскладывать гостям фуа-гра с маленькими заварными булочками.
– Что в них? – выкрикнул старший сын Элоиз, зажав одну из булочек между пальцев.
– Костный мозг, – сухо отозвался Лоуренс.
Его невероятно заинтересовала кулинария, сказал он мне, и он стал выращивать в саду редкие травы и овощи, которые непросто найти в местных магазинах. Эта трансформация случилась, когда однажды он сидел в офисе и механически жевал сэндвич с сыром, купленный в магазине: его вдруг осенило, что он мог бы есть что-то намного лучше. Это случилось года полтора назад, сказал он, и у этого осознания возникли интересные последствия – к примеру, после шести месяцев правильного питания он начал периодически испытывать сильное желание съесть тот самый сэндвич с сыром, который заставил его отказаться от бездумного употребления неправильной пищи. Он уже научился к тому времени осознанно подходить к своим побуждениям – он часто не ел совсем, если то, что он хотел, было недоступно, – так что начал действовать автоматически, рассматривая свое желание как каламбур или странность, которую выдумал его теперь более изощренный вкус. Он пошел в тот же магазин и купил тот же сэндвич, и на улице, уже открыв рот, чтобы откусить его, он внезапно почувствовал и вспомнил всё: солодовую пыль на кусочках хлеба, резкий вкус плавленого сыра, густоту и белизну майонеза на листьях салата. У меня буквально текли слюнки, сказал Лоуренс. В эти секунды он вспомнил, каково это – откусить и прожевать сэндвич, проглотить его и почувствовать неясное облегчение, моментально заполняющее организм. Потом, сказал Лоуренс, я положил нетронутый сэндвич обратно в упаковку и выбросил его.
