— Княжна… Я буду… рад пообедать с вами, — голос стал чужим, немного заикался. От нахлынувшего волнения его заметно затрясло. Княжна, совершенно не обращая внимания на застывших неподалеку лейб-кампанцев, подошла к нему близко и цепко ухватила под локоть так быстро и умело, будто всю жизнь такое с ним делала.
— Государь, смилуйтесь надо мной, несчастной, изнывающей от любопытства. Покажите мне «секретный каземат», в котором столько лет томили ваше императорское величество. Простите, что осмелилась вас об этом попросить. Нет, если там сокровенная тайна, то я не смею вас просить о столь важном для вас разрешении, — негромкий шепот ворвался прямо в душу, ухо опалило теплое дыхание, а локтем он почувствовал прижавшуюся мягкую грудь. Устоять от такой просьбы было невозможно, Иван Антонович с несказанным удивлением осознал, что ответил не своим голосом, будто проблеял, не в силах сдержать нахлынувшее мутной волной возбуждение. Видимо, мозг перестал контролировать свое молодое тело, которое буквально затрясло как в тропической лихорадке.
— Пойдемте, княжна — караул нас пропустит.
— Вы шутите, государь, кто же осмелится встать перед вами на дороге и запретить, — от веселого мягкого голоса женщины, от тесного касательства локтя, молодой человек буквально взмок, вдыхая аромат от ее волос, замысловато убранных. И через минуту удивился, оказавшись внутри цитадели, пройдя через небольшие ворота по мостику, которые тут же закрылись за его спиной. Охранники брали ружья «на караул» — и он понял, что сейчас не он ведет даму, а та его, с целеустремленностью японского камикадзе, увидевшего американский авианосец.
— Как здесь темно, государь, страшно, — женщина вцепилась клещом в его руку, когда они вошли в «секретный каземат» — бойница была закрыта ставней, через щели досок просачивался солнечный свет, отражаясь тремя полосками от камня.
— Тут, наверное, уйма крыс, — в голосе Марии Семеновны прорезался страх, в поисках защиты она так прижалась к Ивану Антоновичу, что тот почувствовал себя античным героем.
— Успокойтесь, вы под моей защитой, княжна. Никто вас не обидит. Видите на площадке темные пятна? Это кровь преданного мне сержанта, что погиб у двери, но не пропустил людей из Тайной экспедиции, что хотели меня убить. Успел задвинуть засов, хотя те стреляли через дверь, а потом пытались ее выломать! Но подпоручик Мирович успел с лейб-кампанцами ворваться в башню!
К его удивлению, Мария Семеновна внимательно осмотрела пятна и дверь, потрогала тонким пальчиком пробоину от пули, потом нашла след рикошета свинца от стенки. А затем нашла на ступеньке расплющенную пулю, которую тут же спрятала, да так ловко, что Иван Антонович даже заметить не успел — куда-то в корсаж, известное вместилище всех женских секретов. Ее ладошка, такая нежная, обожгла пальцы прикосновением, и он внезапно охрипшим голосом произнес:
