для нас в первую очередь, а для Екатерины Алексеевны приговором послужат, — Вяземский в явном расстройстве поджал губы, глаза потускнели — за время своего короткого
путешествия в Шлиссельбург он явно изменился.
— Документы сии у него на руках и будут вскоре озвучены в его манифесте к Сенату, всему русскому дворянству, Священному Синоду и православной церкви, нашему народу…
Василий Иванович окаменел — если эта угроза осуществится в самые ближайшие дни, то их всех, поддержавших Екатерину Алексеевну в ее притязаниях на трон, ждет в самом скором времени плаха. Вот потому Вяземский и хмур — он уже ощутил, куда может зайти противостояние двух венценосных особ, и чем оно может закончиться. И возможно, сейчас Александр Алексеевич подумывает, как бы ему самому переметнуться на сторону царя Иоанна Антоновича — потому что созыв Земского Собора, а на то намекали слова, будет однозначно в его пользу.
— В столице подметные письма каждый день изымаем, расходятся как пламя по сухому снопу соломы. Из Шлиссельбурга на барках прибывают, купеческие приказчики по городу разносят, — глухо произнес Василий Иванович, и стиснул пальцы в кулаки.
За последние сутки служители Тайной экспедиции арестовали и заточили в сырые казематы Петропавловской крепости свыше сотни «доброхотов» свергнутого с трона императора. Но вал доносов нарастал, так как в городе судачили о Шлиссельбургских событиях уже все кому не лень, перестав бояться зловещих «слова и дела». А в глазах чиновников он видел скрываемый страх — а ну как придет к власти Иоанн Антонович, тогда ведь ответ им придется держать, что приказы ревностно выполняли и его конфидентов разыскивали и пыткам подвергали. А самое худшее, если обидчикам с головой выдадут и на пытки притянут за «честную службу» царице, жен и детей в Сибирь отправят, в кандалах.
Может ведь такое быть?!
Да запросто! Потому что Иоанн Антонович, как разумный правитель Тайную экспедицию распустит однозначно. И вместо нее иное учреждение наберет, для этих же целей, но под другим названием. И людишек переберет там, отделяя зерна от плевел.
— От совместного регентства он отказался наотрез — улыбнулся только так хитро, что настаивать я не стал, и правильно сделал. Государь мне весьма обоснованно пояснил, почему Павел Петрович не может царствовать. Так как он сам не является особой, в жилах которой течет династическая кровь. И доказательства привел веские, такие в расчет любое следствие и суд примет. Манифест соответствующий, по этому поводу, принят будет в самые ближайшие дни, если мы сами решение о том не примем, — Вяземский замолчал, чуть дрожащими пальцами достал свернутый в трубочку листок бумаги и развернул его на столе.
