Я глянул на Толю, и тот виновато пожал плечами:
— Песня на откате, Георгий.
Боря с бравым видом сжимал булаву, и я понял, хоть одна команда от меня — и он побежит крушить головы. А прячется он так, за компанию.
Подползла Блонди, слушая наши разговоры. Она тоже была потрёпана, но вполне целая. Я оглянулся на Биби.
— Ёжик… — та зажмурилась, потом с жалобным видом сказала, — Не могу опять.
Мне хотелось подбодрить и её, и ребят. Ведь смогли даже со мной на плечах добежать.
И будто мигнуло что-то на стене, как раз за плечом Биби, за трухлявым ящиком. Мигнуло таким синим, сапфировым цветом, и едва заметно заискрилось.
— Братан, там нет прохода, — зашипел Бобр, когда я стал протискиваться мимо Биби к каменной кладке.
Глава 4, в которой штабеля
Кое-как протиснувшись, и откинув от стены ящик, я припал к каменной кладке. На древнем кирпиче, вылезая из шва, поблёскивал мох. Мягкий, будто плюшевый, отдельные прожилки в нём мерцали, словно пропитанные светоотражающей краской.
Самый настоящий, тот самый, что так любят гномы…
— Чего там, Герыч?
— Мох, — ответил я, поддевая ножиком бахрому на камне, — Синий.
— Ой, — заволновалась Биби.
Пришлось сдуть пыль, стряхнуть немного грязи. И вот я, с улыбкой до ушей, перевалился назад, гордо держа синий лоскут над головой, словно олимпийский огонь.
— Вот, Биби, тебе нужно съесть…
Парни заинтересованно замерли, а Биби переглянулась со львицей, а потом часто замотала головой. Она с подозрением смотрела на мох, в глазах так и было написано, что какую-то штуку, срезанную со стены на грязном гоблинском складе, никто есть не собирается.
— Да это… — я замялся, пытаясь подобрать слова, — Чтоб ёжика почувствовать.
— А ты уверен, братан?
— Наверное, — я пожал плечами, а потом твёрдо кивнул, — Говорят, что гномы используют это для магии.
— ДРУ-У-У-УГ!!! — вдруг прокатился по складу дикий ор.
Голос был хриплый и мощный, будто шёл из трубы. Тут же немного содрогнулись ящики — где-то в дальней стороне склада рухнул штабель ящиков. Грохот и звон хорошо так приложили нам по ушам.
— ДОМО-О-ОЙ!!!
Мы все притихли, переглядываясь, а потом я прошептал:
— Какой ещё друг?
Боря усмехнулся, покосившись на Лекаря:
— Самый лучший друган.
Толя только пожал плечами:
— Я ж не виноват. Песня просто вышла ну очень… проникновенная.
— Ядрён батон, да он у Толяна бубен сожрал, а потом полез обниматься.
Лекарь округлил глаза, видимо, вспоминая. И я понял, что у него ещё проблемы посерьёзнее, чем у остальных — нас-то тролль хочет убить, а вот с Толей дружить.
