— Хотите на лодку?
— Нет, это скучно. Почему у них тут нет танцплощадки? Прямо даже неловко перед туристами… Ладно, давайте вокруг пруда прогуляемся, пока мороженое едим.
Они медленно зашагали вдоль берега и через пару минут подошли к дорожке, которая вела от пруда к источнику. В этот момент налетел вдруг ветер — горячий, резкий. Ирина Васильевна, вздрогнув от неожиданности, выронила остатки пломбира. Ойкнула и полезла в сумочку за салфеткой, чтобы вытереть руки. Роберт Александрович между тем, посмотрев в сторону бювета, сказал:
— Ирина, я вас оставлю ещё на одну минуту. По школьному, служебному делу. Вы не будете возражать?
Спутница кивнула с лёгким недоумением. Он благодарно коснулся её плеча и ступил на дорожку. Впереди, шагах в десяти, стояла девушка-старшеклассница, высокая и красивая. Даже очки с диоптриями совершенно её не портили — наоборот, придавали шарм. Она задумчиво листала блокнот.
— Здравствуй, Ольга.
— Здравствуйте, — растерянно ответила девушка, подняв взгляд. — Мы знакомы?
— Ну ты даёшь. Я твой классный руководитель, забыла? Подошёл спросить, почему тебя сегодня не было на занятиях.
— Простите, вы что-то путаете. Я из женской гимназии, у нас другие преподаватели.
Он нахмурился, потёр лоб:
— В самом деле… Какое-то помутнение… Прошу извинить, сударыня…
— Погодите… — она всмотрелась в него. — Да, я припоминаю… Сочинение на прошлом уроке…
Ветер взвыл, толкнул её в спину. Она пошатнулась и рефлекторно схватила Роберта за руку. Ощущение было, будто его ударило током. В воздухе запахло озоном, раздался сухой отчётливый треск. Свет потускнел — и мелькнула мысль, что это похоже на старый кинематографический трюк, когда затемняют кадр в конце эпизода.
Затмение длилось секунд пять-десять. Голова кружилась — настолько сильно, что Роберт чуть не упал. Но всё же устоял на ногах и сохранил сознание. А когда в глазах прояснилось, перевёл дыхание и огляделся.
Парк стал другим.
Исчезла сцена с ансамблем, музыка смолкла. Пропали лодки и ярмарочные будки. Людей значительно поубавилось, а возле бювета теперь и вовсе никого не было. Сам бювет обветшал, растратил праздничный блеск; асфальт у крыльца растрескался.
Усть-Кумск вернулся в привычное состояние.
Ирины тоже не было видно.
Ольга по-прежнему цеплялась за Роберта, а глаза у неё были пустые, жуткие.
— Оля! — позвал он. — Оля, слышишь меня? Очнись!
Она вздрогнула, моргнула несколько раз. Взгляд снова стал осмысленным, и она, запинаясь, проговорила:
