— И как, успешно?
— Не знаю, если такое произойдет, это будет революционный прорыв в компьютерной эре.
— А как у тебя дела на корабле, еще много работы?
— Если все пойдет по плану, то через пару месяцев начнем тестировать работу реакторов.
— Ты смотри там, я волнуюсь за тебя. Не дай бог авария или что. Реактор, дело не шуточное.
— Мой хороший, всё нормально будет. Кстати, на корабле народу работает много, человек пятьдесят, а то и больше. Ты бы разрешил Вирджинии поработать на корабле в качестве дежурного медика. Авария произошла, и сразу все растерялись. Не дай бог, конечно, но мало ли что случится, помощь окажет.
— Хорошо, я не против, поговорю с Коэном на эту тему.
— А без него никак?
— Раз он временно командир корабля, такой вопрос необходимо согласовать.
— Вот честно, не нравится он мне, хоть убей. Прилетел к нам на корабль, ходил, все высматривал и выспрашивал, а сам хоть бы раз поинтересовался чем.
— А чем он должен был поинтересоваться?
— Как чем? Это я каждый день к тебе на шатле летаю туда и обратно, а все остальные живут на корабле. Хотя бы спросил, как с продуктами питания, удобствами и всем прочим. Только и спрашивал, что о сроках монтажа и запуске. Корчил из себя важного начальника. Терпеть не могу таких.
— Действительно, а кто же тогда всем бытом у вас заведует?
— Как кто, Мейсон. Он как был командиром для нас, так и остался. То и дело с этим профессором Мукси насчет провизии и всем прочим договаривается.
— Надо же, а я думал, обиделся, что его отстранили от командования, и поэтому остался здесь на корабле.
— Может, и обиделся, но об экипаже никогда не забывал и, кстати, добился для меня шатла, чтобы я могла регулярно к тебе летать. А на корабле остался, потому что кто-то должен следить за состоянием корабля. Вряд ли Коэн будет всеми вопросами заниматься. Ладно, давай спать, а то завтра рано вставать, шатл ждать не будет. И помни насчет Вирджинии, обещал поговорить с Коэном.
— Хорошо, обязательно.
Михаил поцеловал жену и выключил свет. На удивление не спалось, хотя после сложной и тяжелой операции, в первый момент с ног валился от усталости. Мысленно снова вернулся к разговору с профессором. То, что два года назад в разговоре с Зуром и Лабарганом, относительно зомбирования, казалось в значительной степени придуманной страшилкой, стало очевидным и понятным. Да и сам образ профессора проявился весьма противоречивым и неоднозначным. С одной стороны, талантливый ученый, с другой злой гений, поставивший свои открытия на службу Лифинга.
