Прямо перед Хеленой промелькнула траурница. Главное — не видеть в ней зловещего предзнаменования. Хелена переключила внимание на солнечный свет, мерцающий и переливающийся в сочной листве. Она подумала о мужчине, который был так красив и внушителен, когда стоял у ее ларечка и вынуждал Хелену мысленно отвечать на странные, волнующие, новые для нее вопросы. Должно быть, мужчина — ровесник ее отца. Или старше. Однако он будто светился изнутри, горел огнем, какой в отце не зажигался даже по молодости.
Все знали, что в поместье живет какой-то аристократ. Его ни разу не видели в компании простых жителей, он постоянно бывал в разъездах, подолгу жил в Германии — так рассказывали. В Хартоле появлялся лишь на пару летних месяцев.
Хелена свернула на приусадебный двор. Сердце бешено билось, мысли спутались. Ее настолько интересовал этот незнакомый иностранец, что ради простой доставки ягод пришлось прямо-таки вырядиться. И ослушаться маминого наказа, запрещавшего любой макияж.
В дверь усадьбы Хелена постучала совсем несмело, затем заправила за ухо непослушный локон и замерла в ожидании. Но никто не открывал. Она постучала снова — ничего. Простояв так какое-то время, Хелена начала склоняться к тому, что дом пуст. Такого поворота она не предусмотрела. Вот, о всяком успела подумать, но не об этом.
Где-то в отдалении послышалось жужжание газонокосилки. Хелена развернулась и, раздосадованная, отправилась искать косильщика — ну или кого угодно. Кому-то же нужно оставить эти тупые ягоды. Она знала, что у барона есть смотритель поместья и личный водитель. И что все эти обязанности выполняет один и тот же мужчина, живущий со своей семьей в одном из приусадебных домиков. Завидев активно жестикулирующую Хелену, работник выключил газонокосилку и посмотрел на девушку, склонив голову набок. Он представился смотрителем усадьбы.
— Скорее всего, барон сейчас спит, — сказал мужчина, протирая очки. — Вчера здесь до поздней ночи принимали гостей, — он неопределенным жестом указал на особняк.
Хелена разочарованно вздохнула. Так и швырнула бы ягоды куда подальше — пускай себе гниют! — и пошла бы домой. Сейчас она казалась себе какой-то опустошенной и обманутой.
— Ладно, тогда отвезу их обратно и продам, — сказала Хелена предательски дрожащим голосом. Если кому захочется ягод Тойвио, пусть сам приходит и забирает, добавила она мысленно. Мужчина окинул Хелену долгим взглядом и пожал плечами. Звуки работающей газонокосилки вновь заполнили весь двор.
