— Мгм, — следует неопределенный ответ. Мужчина по-прежнему смотрит на свой чай, но как-то по-другому. Он грустнеет на глазах. — Знаю, конечно. Тут все об этом знают.
— Вы были знакомы с Хеленой?
Мужчина молча кивает, затем говорит:
— С ней все были знакомы.
И вынимает пакетик из чашки.
Саана буравит его взглядом. Почему он так долго размышлял над ответом?
— Вот-вот начнется очередная экскурсия. У вас есть еще вопросы? — спрашивает мужчина, однако продолжает сидеть, как сидел, не шелохнувшись. И чашка почти полная.
— Каким был барон, что жил здесь? — спрашивает Саана.
— Фон Райхманн? Ну, он был человек своеобразный. До безумия любил цветы и следил за тем, чтобы в одной из комнат всегда было прохладно, там он разводил орхидеи. По образованию он был ветеринар и несколько лет посвятил работе с братьями нашими меньшими. Поговаривали даже, что хартольская живность вызывала у него куда больше сочувствия, чем сами хартольцы. Но тот карнавал ежегодно становился местом праздничного воссоединения барона с простым народом.
— Вы знали его лично, фон Райхманна?
— Его полное имя — Август фон Райхманн. Не сказал бы, что прямо хорошо знал. На него работал мой отец, вот и все. Барон жил в каком-то своем измерении, хотя время от времени он выходил на лужайку погонять со мной мяч, я тогда совсем маленьким был.
— Можно ли с ним как-то встретиться? Где он сейчас? — спрашивает Саана.
— Последний раз он приехал в Хартолу осенью 1989 года, после чего навсегда покинул Финляндию, — задумчиво отвечает экскурсовод. — Сейчас ему, должно быть, около восьмидесяти. Если жив, конечно.
Саана моментально навостряет уши, как только слышит год отъезда барона — год, когда умерла Хелена. Саана записывает имя в блокнот. Август фон Райхманн.
— А родственники или друзья у него тут были? — спрашивает Саана. — Семья, жена?
— Фон Райхманн был волен жить так, как ему заблагорассудится. Так ни разу и не женился. Возился с утками и волнистыми попугайчиками. Помнится, отец как-то говорил, что если у Райхманна и остались какие-то родственники, то все они в Германии. В Финляндии — никого. Усадьба Коскипяя перешла к нему от матери, а той, в свою очередь, — от какого-то дальнего родственника.
Саана усаживается на стуле поудобнее.
— Была ли Хелена, ну, мертвая девушка, на Венецианском карнавале в том году… — полушепотом спрашивает Саана то ли себя саму, то ли экскурсовода. — Это случилось, считайте, в один день: праздник устраивали всегда тридцать первого августа, тело нашли первого сентября недалеко отсюда. Буквально на следующие сутки.
