— В вашей ссоре как-то фигурировали наркотики? — интересуется Хейди и чувствует, что Элиас вопросом ошарашен. — Мы в курсе, что вы приторговываете.
Элиас тотчас же становится серьезен:
— Я для себя, Йенна вообще ни при чем. Это моя двоюродная сестра, так что я в некоторой степени обязан присматривать за ней.
— А Ларс употреблял? — спрашивает Хейди и почти слышит скрип шестеренок в мозге у собеседника.
— Да баловался просто. Хотя если Ларс всю свою жизнь прожил в стиле последних двух-трех лет, то я мог бы поспорить, что у него в шкафу целая коллекция скелетов, — доверительно сообщает Элиас.
Хейди быстро прерывает мучения Элиаса и сворачивает разговор. Она достает из сумки контейнер со снедью — лучшим другом обстоятельных размышлений. Сытный салат с киноа и два вареных яйца. Добротный питательный обед был своеобразным островком контроля в океане хаотичных рабочих будней. Все случается без оглядки на Хейди, и стоит ей раскрыть одно дело, как выстраивается очередь из следующих. Контейнер пустеет пугающе быстро, оставляя Хейди сожалеть о скромном размере порции. Расследование таких жестоких и просчитанных убийств всегда делает ее по-волчьи голодной.
Подкрепившись, Хейди возвращается к мыслям о новом деле. Интуиция подсказывает, что персонал агентства «Фаер» едва ли причастен к насильственной смерти Ларса. А потому резонным был бы вопрос: как выглядит изнанка рекламного бизнеса? Что стоит за эффектно обставленной смертью? Хейди считает, что для убийцы такой бесчеловечный поступок — это извращенная форма наказания: либо месть, либо восстановление справедливости. И чем больше она думает над ситуацией, тем сильнее в ней крепнет ощущение, будто жившего припеваючи Ларса вдруг постигла какая-то карма и он поплатился за содеянное. Но что такого он натворил? Хейди уверена: ключ к разгадке кроется именно в прошлом Ларса. И если она права, то речь должна идти о делах куда более ужасных, нежели разногласия в крошечном, алчном до денег хельсинкском рекламном мирке.
30 ИЮНЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ, ХАРТОЛА
Саана сама не своя от беспокойства. Уже два дня она мучительно подбирает слова для важного разговора. У нее есть цель — поближе познакомиться с Хеленой.
Сначала, конечно, нужно позвонить — не может же Саана взять и ни с того ни с сего заявиться с расспросами к родителям, на протяжении тридцати лет оплакивающим свою трагически погибшую дочь. В итоге Саана отметает все заранее заученные фразы и просто звонит. Все, обратной дороги нет. Один за другим из трубки доносятся гудки, прежде чем их череду прерывает нежный женский голос:
