– Этих ревизионистов мы скоро ликвидируем. Женскую партийную ячейку уже разоблачили – местные шлюхи снюхались с троцкистскими отщепенцами. – Он ткнул большим пальцем ноги мне в пупок и посмотрел с сумрачной высоты. Смачно харкнул мне на переносицу. – И ты тоже шлюха! Знаю, с кем ты якшалась, слышал!
У меня достало сил возмутиться:
– Да что ты мелешь?!
– Раздвигала ноги перед феодалами! Сын Военачальника, ишь ты! Все знают, что твоя шавка в Гонконге сосет болты империалистам. Мечтает уничтожить нашу славную революцию! Чего глаза таращишь-то? В деревне сейчас никто не покрывает классовых врагов и предателей! И не вороти рыло! Или забыла, как это приятно, когда мужчина сверху? – Он наклонился и зашептал мне в ухо: – Может, напомнить? – Он стиснул мне грудь. – В твоей мохнатой дырке еще, наверное, осталась смазка? Вот мы сейчас и проверим…
– Мы нашли ее деньги, командир!
Меня спасло не появление хунвейбинов, а это известие. Разумник отошел, открыл мой ларчик. Тем временем разгром чайного домика продолжался. Съестные припасы парни уничтожали со скоростью саранчи.
– Все награбленное тобой добро я конфискую в пользу Китайской Народной Республики. Может, хочешь обратиться с жалобой в Народный Революционный Трибунал?
Он уперся коленями мне в плечи и заглянул в глаза. Моя голова была прижата щекой к земле, но я посмотрела прямо на него.
– Будем считать, что твое молчание означает «нет». А это что такое? Отвечай, гадина! Твое сучье отродье?
Двумя пальцами он держал фотографию моей дочери. Вынул зажигалку, поднес огонек к карточке. Вспыхнул уголок. Разумник наблюдал за моим лицом, пока огонь пожирал мою девочку, лилию в ее волосах. Сердце обливалось кровью, но я страдала молча. Не хотела слезами доставить Разумнику удовольствие. Наконец огонь обжег ему пальцы, и он отбросил мое обгоревшее сокровище.
– Задание выполнено, командир, – доложила девушка.
Подумать только, среди них девушка!
Разумник убрал ногу с моего горла.
– Ну ладно. Нам пора. Там, выше, ждут враги пострашнее, чем эта мразь.
Прислонившись к Дереву, я смотрела на руины чайного домика.
– Мир сошел с ума, – сказала я. – В который раз.
– И снова придет порядок, – откликнулось Дерево. – В который раз. Не надо так горевать, ведь это была всего лишь фотография. Ты не умрешь, пока не повидаешься с дочерью.
Тут что-то скрипнуло, и крыша обвалилась.
– Я живу тихо, занимаюсь своим делом. Никого не трогаю. Почему люди вечно приходят и разрушают мой чайный домик? За что? Почему они не оставят меня в покое?
