Монахи больше не молились в монастырях, колокола молчали, и это продолжалось много лет.
Как сказал проводник желтоволосого дьявола, это было слишком ужасно.
Кружили лета, осени, зимы и весны, сменяя друг друга. Я ни разу не спустилась вниз, в деревню. Зимы, по правде сказать, были лютыми, но все окупала щедрость лета. По утрам я развешивала выстиранное белье, а за окном верхней комнаты парило облако багряных бабочек. У горной кошки родились котята, стали почти ручными.
В монастырь на вершине горы вернулись монахи. Партийные власти не обратили на это никакого внимания. Проснувшись однажды, я обнаружила под дверью письмо. От моей дочери. С фотографией, да еще цветной! Читать я не умею, пришлось ждать, когда мимо снова пройдет монах. И вот что он прочитал:
Дорогая матушка!
Говорят, сейчас письма иногда доходят. Решила и я попытать удачи. Как видишь по фотографии, я уже немолодая женщина. А молодая женщина слева от меня – твоя внучка. На руках у нее ребеночек – это твоя правнучка. Мы небогаты. После смерти моего мужа лишились ресторана. Но дочка убирает квартиры иностранцам, так что мы не бедствуем. Надеюсь когда-нибудь увидеться с тобой на Святой горе. Ведь жизнь меняется, и все возможно. Если же этого не случится, мы обязательно встретимся на небесах. Мой приемный отец много рассказывал мне про твою Святую гору. Он уже умер. Поднималась ли ты на самую вершину? Оттуда, наверное, виден Гонконг! Береги себя. Я молюсь за тебя. Молись и ты за меня.
Стали появляться редкие паломники, а потом их тонкий ручеек превратился в сплошной поток. У меня завелись деньги, я купила цыплят, медную сковороду и мешок риса на зиму. Все чаще наведывались чужеземцы: то длинноволосые, то размалеванные, то черные, то розовато-серые. Уж не слишком ли много их пускают? С другой стороны, чужеземцы приносят деньги. У них денег куры не клюют! Говоришь им, что бутылка воды стоит двадцать юаней, – и они сразу платят, даже не торгуются. Очень невежливо с их стороны.
Однажды был такой случай. Летом комнату наверху я сдаю, в ней ночуют паломники. Сама сплю внизу, на кухне – повесила там отцовский гамак. Конечно, мне это не по душе, но что делать – нужно подкопить денег на похороны или на случай нового голода. За ночлег с иностранца я получаю больше денег, чем выручаю за неделю с нормальных людей, торгуя лапшой и чаем. В тот вечер у меня остановились сразу иностранец и нормальное семейство из Куньмина – муж, жена, ребенок. Иностранец не умел говорить – объяснялся жестами, как обезьяна. Наступила ночь. Я заперла чайную и улеглась в гамак. Сын моих постояльцев не мог заснуть, поэтому мать стала рассказывать ему сказку. Занятную сказку, как трое животных думают о судьбе мира.
