Я нажал на перстень, вызывая ламию. Где ты, серая? А, вот она, осторожно выглядывает из-за угла.
— Выходи, не бойся! — я махнул ей рукой.
— Ты что, а вдруг…
— Никаких «вдруг». Зацени сама.
Серая медленно выплыла из-за угла. Да, зашугали ее до полусмерти… Подплыла к стене, аккуратно поковыряла застывшие наплывы камня, провела над ними ладонью…
— Ну что скажешь?
— Почти что, как и было, — с уважением сказала она. — По крайней мере, не хуже.
— Учитывая, во сколько мне это обошлось…
— Ну деньги — не главное, ты знаешь, — с некоторым пафосом, маскируя облегчение, сказала она.
— Взяла бы и стырила проволоки, да побольше. Не пришлось бы покупать.
— Ага, а то ты не знаешь, что серебро и я — вещи несовместимые. Так что здесь ты как-нибудь сам.
— Ну раз посмотрела антиангельские печати, посмотри и на антидемонскую, как раз по твоему профилю.
— Издеваешься, да? Да мне на нее даже смотреть больно, не то что рукой провести, — сказала она. — Теперь ты представляешь, как больно было развоплощаться тем, кого вы сюда кидали, развлекаясь?
Она аж вздрогнула, как от озноба.
— Не-а, — довольно заявил я. — И как?
— Ну вот представь себе, что ты жаришь муравья лупой.
— Да как-то не помню, чтобы пробовал.
— Да ладно? Есть такие люди? — скептически сказала ламия. — В детстве-то?
— Есть. Одного ты видишь перед собой.
— Ну вот примерно такие чувства мы испытываем от печатей. Жар, боль, и… и все. Окончательное развоплощение, — сказала она.
— И куда же вы деваетесь при этом самом окончательном?
— Как говорят — пустота.
— Пустота? Что это такое?
— Ну не требуй от меня метафизических теорий. Я тебе что, Эйнштейн вместе с Кроули? Я у них не спрашивала, — отмахнулась ламия.
— Не спрашивала? Они что, точнее их души, у вас? — заинтересовался я.
— Ага, сейчас. Держи карман шире. Так я тебе и сказала, — насмешливо сказала она. — Могу только сказать, что между нашими учреждениями идет большая конкурентная борьба. Мы — две стороны одной медали, точнее то, что за ее сторонами. Вы же — посерединке, ее ребро. И таких медалей множество, впрочем тебе ли об этом не знать? Сам из другой перенесся. У вас вообще дикие понятия — если грешник — то в ад, праведник — в рай, так?
— Ну примерно так. Только различия в пантеонах, у всех это называется по-разному и имеет существенные отличия.
— Не умничай, — сердито прервала меня серая. — Знаю я про эти ваши древа и так далее. Суть не в этом. Возьмем условный рай, сферический такой, в вакууме, и такой же условный ад. Ну с праведниками и грешниками тоже вроде все понятно. Но есть просто выдающиеся грешники, обладающие уникальными знаниями. Вот за этих идет борьба. Представь себе гениального ученого, но грехов на нем висит, как блох на барбоске. И вроде ему прямая дорога в ад, но получив после смерти неограниченный доступ к знаниям и ресурсам, он может такого натворить… Тут уже кто успел, тот и съел, точнее кто успел забашлять Жнецам и побольше. Гонка вооружений, понимаешь?
