поработи ны», — сетовал Серапион (7, 448). И на то были свои причины. Если до потери Русью независимости сила денег до некоторой степени умерялась воинской доблестью, силой традиции, правом рождения и престолонаследия, — то теперь она оказалась беспредельной. Всем распоряжалась Монгольская империя, в которой господствовал «золотой род» — потомки Чингисхана. В междоусобной борьбе за власть Чингизиды использовали различные инструменты, в том числе и золото.
За деньги в степях можно было купить многое, хотя и не всё. Не продавались земля и вода, воинская слава и удача, харизма лидера и доблесть. Но русским князьям при наличии денег можно было приобрести чужое княжение, а при их отсутствии — потерять собственное. С помощью серебра князья и бояре выкупали своих попавших в плен подданных, а порой — родных и близких. Щедрые дары ордынским вельможам могли спасти провинившегося князя от ханского палача. При этом коренным монголам торговля и связанные с ней товарно-денежные отношения казались чем-то низменным и даже позорным. Поручив это дело другим народам, они продолжали своё тысячелетнее кружение по Великой Степи, как дети, забавляясь пёстрыми подарками своих вассалов. Старики со вздохом вспоминали то время, когда монголы, завоевав Северный Китай, отливали из награбленного серебра кормушки для своих коней...
Но у Руси были свои воспоминания и свои проблемы. В стране, не располагавшей в ту пору собственными серебряными рудниками и золотыми приисками, единственным источником поступления этих металлов была внешняя торговля. Помимо челяди, то есть рабов, основным предметом продажи служили природные богатства Руси — мёд, воск, а главное — «мягкое золото», пушнина. Однако важнейшие районы добычи ценных сортов меха (соболя, горностая, песца) находились далеко на севере и жёстко контролировались новгородскими боярскими кланами.
Во второй половине XIII века русская знать потеряла свой прежний блеск и превратилась в крохоборов у ханского стола. Стремление выжать деньги из тех, кто стоял ниже на социальной лестнице и не имел средств для защиты, становилось основным мотивом поведения правящей элиты. Люди, находящиеся на вершинах мира, всегда служили простым смертным образцом для подражания как в добродетели, так и в пороке. Их эгоизм и алчность, как зараза, быстро распространились и в других слоях общества. Домонгольское прошлое со всеми его невзгодами и неурядицами казалось теперь «золотым веком нравственности» (95, 339). Однако возврата к нему уже не было...
