Перемещение известия о затмении на год позже подлинной даты можно объяснить оплошностью летописца, а можно — его уверенностью в мистической связи этого знамения (затмения всегда воспринимались как знамения) с чередой драматических событий 1271 года. Для правильного понимания ситуации необходим небольшой экскурс в духовные представления домонгольской Руси.
Солнечное затмение издавна считалось предвестием беды. Знатоки Священного Писания напоминали, как померк солнечный свет в час распятия Спасителя. Любители книжности могли вспомнить и соответствующие места из «Слова о полку Игореве»: «Солнце ему (князю Игорю. — Н. Б.) тьмою путь заступаше...» (6, 374). Существовало устойчивое толкование солнечных затмений не только как дурного предзнаменования вообще, но и как указания на конкретную беду — скорую кончину кого-то из рода Рюриковичей (110, 14—16). Бедствия, обрушившиеся на Русь в ХIII столетии, усилили значение такого рода предзнаменований.
Каждое затмение имело свои неповторимые особенности, могло быть полным и неполным. Особое впечатление производили затмения восходящего и заходящего солнца. «Полоса полного затмения 23 марта 1270 года... проходила через южную часть Киевской области, южнее самого Киева, и далее через нынешние Полтавскую, Курскую и Воронежскую губернии, шириною не более 2 градусов» (115, 56). Однако в районе Смоленска, например, оно было почти полным и на языке астрономов «составило 11,5 дюймов» при том, что «диаметр солнца принимается равным 12 дюймам» (115, 36). Троицкая летопись сообщает, что затмение было полным (35, 331), то есть особенно грозным.
Затмение 23 марта 1270 года вспомнили полтора года спустя и увидели в нём предвестие драмы Тверского княжеского дома — одновременной загадочной кончины великого князя Ярослава Ярославича и его сына Михаила Старшего. Оба находились тогда в расцвете сил. В год кончины Ярославу было около пятидесяти лет, а Михаилу — около двадцати.
В этой двойной смерти скрывалась какая-то уже непонятная нам трагедия. Источники хранят о ней глубокое молчание. Однако тот факт, что летописцы при всём феноменальном лаконизме своего повествования всё же отмечают особые обстоятельства смерти князя Ярослава Ярославича — умер, «идя ис Татар», то есть возвращаясь из Орды, — заставляет задуматься. Так умер и его отец, князь Ярослав Всеволодович, и его брат — Александр Ярославич Невский.
Что кроется за этим странным сходством финалов жизненного пути трёх великих князей Владимирских? Отложив в сторону метафизику, попробуем поискать объяснений на естественно-научной почве. Возможно, русских князей губил «природно-климатический фактор». Они вынуждены были подолгу жить в степях Нижнего Поволжья, среди непривычных климатических и бытовых условий, питаться непривычной пищей, испытывать постоянное нервное напряжение. Наконец, общение со степняками часто сопровождалось хмельным застольем. Случалось, что даже великие ханы умирали от белой горячки (62, 170).
