Явившись в Орду в 1243 году вместе с сыном Константином, Ярослав поклонился Батыю и почтил его дарами. Перед тем, как войти в юрту Батыя, он, безусловно, выполнил все положенные обряды монгольской «чёрной веры» — прошёл через огонь двух костров, поклонился кусту (приюту душ умерших ханов) и золотой статуе Чингисхана, выпил считавшийся у православных христиан нечистым питьём кумыс. Тем самым Ярослав не только избежал печальной участи слишком буквально понимавшего идеи христианства князя Михаила Черниговского, но и сделал первый шаг по пути интеграции в систему образов и понятий великой Монгольской империи.
Однако поклонами «идолам» дело не кончилось. Батый как «губернатор» одной из провинций Монгольской империи («улуса Джучи») вёл сложную игру с «федеральным центром». В этой игре внешняя почтительность переплеталась с затаённой ненавистью, а притворное простодушие — с коварством. Ссылаясь на возраст и недуги, Батый отказывался лично являться в столицу империи Каракорум. Истинная причина отказа была проста: Саин-хан («Счастливый хан», как называли соплеменники Батыя) опасался попасть в руки своих врагов и принять из этих рук заздравную чашу с отравленным питьём.
Свою роль в этих двуличных отношениях должны были сыграть и живые свидетели военных успехов Батыя — правитель покорённых «урусов» великий князь Владимирский и его многочисленные сыновья.
Для начала Батый в 1243 году отправил в Каракорум сына Ярослава — Константина. Это был простейший способ показать свою лояльность имперским властям. Приезд сына главного русского князя символизировал покорение Руси и должен был смягчить неприятное впечатление, произведённое на императорский двор отсутствием самого Батыя.
Никаких подробностей о поездке Константина Ярославича в Монголию не сохранилось. Опуская это «белое пятно», можно сказать, что поездка великого князя Владимирского Ярослава Всеволодовича в Каракорум в 1245—1246 годах стала первым знакомством русской правящей элиты с внутренним устройством самого большого государства в истории человечества — Монгольской империи.
Строго говоря, Ярославу совершенно незачем было ехать за семь тысяч вёрст в Каракорум. Но с подчинением монголам русская элита уже переставала жить по своим собственным представлениям и вынуждена была усвоить себе имперские правила игры. А эти правила требовали присутствия на общемонгольском курултае местных правителей и иностранных «гостей».
