Но видимо, было уже поздно; вокруг них прямо из пусто-ты начали материализоваться буханки хлеба: круглые дат-ские хлебцы, длинные темно-золотистые французские бул-ки, толстые ржаные немецкие батоны, приплюснутые квадратные американские кирпичи, низенькие английские чайные хлебцы, плоские грузинские лаваши, греческие лепешки, непонятные караваи со всех стран света, из всех эпох и времен. Все вокруг было завалено хлебом; воздух пропитался ароматом печеного хлеба и кислым запахом дрожжей; от мучных изделий, сыпавшихся дождем, стало темно. И под этим бесконечным хлебным ливнем на гру-ди чудища загорелось слово "желание", сопровождаемое цифрой "2".
Стоя по колено в хлебе, Махас беззвучно рыдал, тряся головой от безутешного горя.
Эх, старик, - причитал он. - Раз в жизни выпала удача. Такое простое дело - попросить что-то у золотой рыбки, и то не сумел.
- Извини, Махас. Прости меня, пожалуйста. Как, по-твоему, не попробовать ли мне еще раз?
- Стой, стой!
Махас вытянул вперед руки, словно хотел наглухо за-крыть едва видимую щель между усами и бородой Хейери Первого.
- Не торопись, Хейери! Давай-ка лучше немного по-думаем.
- Ну, что ж, давай подумаем, - послушно ответил Хейери Первый.
- На этот раз я буду осторожен и попрошу денег. Де-нег, и только денег.
- Нет, нет. Посмотри на хлеб! Деньги-то разные бывают. Получишь бумажки каких-нибудь конфедератов. Фи... Откуда знать, что тебе дадут?..
Махас замолк и погрузился в раздумье. Хейери Первый терпеливо ждал, восхищаясь красотою стоящего перед ним чудища, его техническим изяществом и совершенством конструкции.
Несколько минут спустя Махаса озарило и он вновь обратился к своему напарнику:
- Я придумал. Проси алмазы. Они стоят страшно до-рого.
Хейери только повернулся, как вдруг Махас остановил его, подняв руку. На его лице было написано разочаро-вание.
- Нет, не годится. Слишком трудно будет продать. Полиция не даст покоя.
Он опять задумался и поскреб лысину. Затем с хитрым выражением лица выхватил из кармана помятую пятидол-ларовую купюру.
- Вот, - сказал он. - Попроси у нее пару миллиончи-ков таких фитюлек, и тут же добавил: - Только ради бога, умоляю тебя, не назови их какими-нибудь пити-ми-тями.
Хейери Первый взял банкнот, согласно кивнул головой и обратился к чудищу со словами, исключительно точно подобранными:
- Второе желание. Я... я хочу два миллиона вот таких пятидолларовых купюр.
Махас слушал с улыбкой удовлетворения.
