Я сделал это небольшое отступление для того, чтобы подтвердить, что автор этой книги целиком и полностью принадлежит к разряду журналистов, чью работу пронизывает дух творчества. А в понятие творчества, в том числе и творчества журналиста, прежде всего входит смелость. Смелость поиска, смелость дерзания. Смелость выступить и, если хотите, смелость отказаться от выступления.
Помню, это было еще в «Комсомолке», Александр получил ответственное задание: написать в праздничный номер очерк о прославленном председателе колхоза — кавалере многих наград и лауреате высоких премий. Этому очерку придавалось большое значение, по замыслу секретариата он шел на распашку целевого разворота.
Скрыпник выехал в командировку, но вернулся необычайно скоро.
— Писать об этом председателе не буду. Время до праздника еще есть, пусть сделает очерк кто-нибудь другой.
— В чем же дело?
— Председатель ведет себя, как барин, будто деревня со всеми людьми в придачу принадлежит ему на правах собственности. Ввел чуть ли не палочную дисциплину, не терпит никакой критики, подмял под себя партийный комитет. А как он разговаривает с людьми! Одна нецензурная брань, даже девочек-десятиклассниц не стесняется. Так, хотите, подготовлю реплику или даже фельетон?
Дать реплику, не говоря уже о фельетоне, в ту пору было невозможно. Слишком высок был авторитет председателя, слишком часто называлось его имя в прессе, на совещаниях в высоких сферах. Но очерк в нашей газете так и не появился. Александр написал докладную записку. Время показало, что Скрыпник был прав. Через год председателя сняли с треском. И именно за то, что в свое время подметил наш корреспондент; за нарушение норм партийной этики, за грубость, за самоуправство.
Работа журналиста вовсе не такая, которую можно измерить временным промежутком «от» и «до». Разумеется, есть и такие, которые чувствуют себя журналистами лишь в рамках рабочего времени от 10 утра до 7 вечера. И перестают быть таковыми сразу же, как выходят из редакционного подъезда. Теперь они превращаются в обыкновенных граждан, втискивающихся в переполненный троллейбус и торопящихся по дороге к дому забежать еще на примерку в ателье, поменять книги в библиотеке, купить картофель в овощном... А если он заметит, что в ателье шьют скверно, что троллейбусная линия работает из рук вон плохо, а в библиотеке разворовали самые ценные книги, он и не подумает взяться за перо. Как-то эти факты не выливаются у него в законченную газетную тему, другое дело, если работой городского транспорта ему поручат заняться специально.
