Он шел к себе в цех знакомой дорогой по заводу и чем ближе подходил, поднималось где-то внутри чувство ожидания работы. Слой за слоем слетает стружка, пахнет горячим металлом и машинным маслом. Шеховцов уже никого и ничего не видит вокруг себя, в такие минуты к нему никто не подойдет.
А вот сегодня, недаром что-то толкнуло его в сердце. Сегодня в самый разгар работы ринулись к нему хлопцы.
— Ты что же, Григорич, за станком, радио не слушаешь?
— Героя тебе дали!
— Не иначе событие зажать хочет.
— Ну, скажешь...
— Качать его!
Они жали ему руки и дружески хлопали по плечам, и пытались даже качать, а он вдруг сказал:
— Да подождите вы, черти, дайте хоть станок выключу: деталь запорол...
Из-под резца струилась бесконечно длинная, как вся его предыдущая жизнь, сверкающая стружка металла. И вместе с радостью вдруг набежала на глаза печалинка...
Серафим Шеховцов в армию с тяжелым сердцем уходил: дома оставалась жена с двумя малолетними детьми. Как она убивалась, когда его провожали на станцию. Он и сам понимал — лихо ей доведется в колхозе на перепаханной войной курской землице. Это же такое трудное послевоенное время.
Но неожиданно стал получать от жены хорошие, спокойные письма: живем неплохо, Зорька отелилась, на трудодни хорошо дали, а главное, мол, наша радость — получили уже вторую благодарность от командования твоей части, исправно, мол, служишь, Григорич. Она прямо в письме называла его так, как повелось с первых дней замужества, — Григорич. Ему от этих добрых писем служилось спокойнее.
Только когда вернулся домой и глянул своими глазами на обветшалую хату, на худущую жену, замотанную работой, на хилых детишек, понял, как давались ей эти письма. Председатель колхоза ему обрадовался:
— Ох, как люди нужны, Серафим. Ты, я слышал, механиком в армии был? Нам позарез механик нужен.
— Так я ж по авиамоторам, — отозвался Шеховцов. А про себя подумал: семью тут в селе не подниму. Сейчас, вспоминая про те годы, с горечью говорит: «Надо было остаться — и теперь совесть грызет: своя же земля, родная... Тогда я многого не понимал...»
Прослышал, что в архангельских краях на лесосплаве большие деньги можно заработать. Зина — в слезы: «Опять я с двумя-то малыми уродоваться буду?» Он только и сказал: «Что же делать, раз жизня такая».
Поехал на сплав. А ростом Шеховцов не богатырь — совсем даже наоборот. Вернулся, почитай, ни с чем... Узнал, что где-то в Курске на заводе передвижных агрегатов требуются люди.
