— Ну, всё, всё, уел, — примиряющее поднял руки Борис. — А теперь, едем ко мне. Ксюха уже заждалась. Она там таких разносолов наготовила — пальчики оближешь!
— Только сначала заедем к тебе на службу. Надо отдать фото твоим криминалистам — пусть увеличат, как смогут. Потом разослать запросы, ориентировки. В общем, ещё куча работы…
— А лейтенант на что? Вот Алексей всем этим и займётся. А мы поедем ко мне домой. Завтра весь день гуляем по Москве, а в Ригу я тебя отправлю вечерним рейсом — в 19.15. Так что, можешь звонить, чтобы прислали за тобой машину.
— Зачем, я в таком случае преспокойненько доберусь последним автобусом. Он отходит от автовокзала в 23.20. А гонять просто так машину — у нас с бензином напряжёнка. Кстати, ты серьёзно собираешься разбираться с афганскими делишками Митрофанова?
— Во всяком случае, постараюсь. Начнём потихоньку негласную проверочку.
— Борь, может, не стоит? Тут можно в такое дерьмо влипнуть…
— Кто бы говорил… Сам-то ты куда влип?
— Так я же поневоле…
— А я — по своей воле!
Олег тихо вздохнул, понимая, что спорить с другом бесполезно.
Всю дорогу до Москвы Олег и Борис давали указания Синицыну. Алексей вёл машину и лишь изредка кивал в ответ.
— Ты бы хоть записывал что-нибудь! — посетовал Олег.
— Да не переживай ты за него! У него уникальная память, — ответил за Алексея Борис.
Высадив Олега и Бориса около дома Щербаковых, лейтенант уехал выполнять поручения.
— Олежка! — Оксана с визгом бросилась к нему на шею. Потом отстранилась, посмотрела ему в глаза и заплакала навзрыд.
— Ксюша, не плачь, не надо! — Олег и Борис гладили её по плечам, пытаясь успокоить.
— Знаешь, когда ты позвонил и сообщил об Алёнке, она всю ночь проплакала. Я её валерьянкой отпаивал. Она хотела ехать на похороны, но я побоялся отпускать её в таком состоянии одну, — извиняющимся тоном произнёс Борис. — Видишь ты, знакомы они были всего ничего, а как сдружились! Ладно, пошли к столу…
Стол ломился от всевозможных яств. Олег давно уже не видел такой роскоши. Борис выставил на стол бутылку дорогого коньяка. Олег вышел в прихожую, где оставил свою дорожную сумку, и принёс оттуда бутылку таллинского ликера.
«Хорошо, что две бутылки захватил, — подумал он, — обе пригодились».
Выпили. Глядя на уминающего закуски Олега, Оксана украдкой вытирала глаза платочком. Потом стали петь. Впервые за два месяца Олег взял в руки гитару. Затем перешли на народные песни. Олег сидел между Борисом и Оксаной, обнимая их за плечи, и впервые за эти месяцы почувствовал себя спокойно и умиротворённо.
