– Я так рада это слышать, – сказала бабушка, сокращая разрыв между нами и обнимая меня тонкими руками. –Тебе следует позвонить Эллиоту, – продолжила она, похлопывая меня по спине. Я замерла. Бабушка отступила и взъерошила мои светлые волосы. – Он вернется за тобой, девочка, – мягко сказала она.
Но он этого не сделал.
– Что ты собираешься с этим делать? – спрашивает Эллиот, резко меняя тему разговора.
Я расплываюсь в злой ухмылке, которая достигает и моих глаз.
– Это сюрприз, – отвечаю я.
Он просто качает головой, но ухмылка играет на его губах, угрожая превратиться в полноценную улыбку.
– Ты самый сильный человек, которого я когда-либо знал. – Что-то в этих словах меня сильно расстраивает, мои глаза наполняются слезами. Я отворачиваюсь, раздраженная тем, что он видит меня такой. – Я сказал что-то не то? – спрашивает он, касаясь пальцем моей щеки.
Я качаю головой.
– Ничего, это глупо. Это не имеет значения.
Он поступил мудро, решив не давить на меня; он знает, когда я не хочу говорить.
Это действительно глупо.
«Ты самый сильный человек, которого я когда-либо знал».
Но все это ложь. Я делаю это не потому, что я сильная. Я делаю это потому, что боюсь монстра в своей голове.
Монстра в моей постели, того, кто убил моего отца.
Монстра, уничтожившего меня.
Я делаю это, потому что просто хочу спать по ночам, не видя его лица.
Это не сила. Это отчаяние.
Эллиот отбрасывает гнев, его лицо трансформируется в озабоченное. А это еще хуже. Он снова притягивает меня к себе, его руки – самое безопасное место, которое я когда-либо знала, и я веду битву внутри себя.
– Мне не нужна твоя жалость, – говорю я, цепляясь за него, мои слезы пропитывают его куртку.
– Это не жалость, – бормочет он, поглаживая мои распущенные волосы одной рукой, а другой крепко сжимая мои плечи. – Это любовь. – Он притягивает меня ближе, мягко говоря мне в волосы. – Возможно, мы не работали над этим вместе, но никогда не думай, что я откажусь от тебя, девочка. Этого никогда не случится.
Мое сердце только что, бл*ть, разбилось.
Словно кто-то взял ледоруб и воткнул его мне прямо в грудную клетку. Мою грудь обжигает болью безответной любви. Печально то, что я действительно любила Эллиота, а может быть, это совсем не печально. И я все еще люблю. Я люблю его за то, что он спас меня. Я люблю его за то, что сохранил мою жизнь. Люблю его за то, что он был поблизости все эти три адских года.
Но я не могу, не умею любить его так, как он того заслуживает. Как вы любите кого-то, когда он – весь ваш мир. Я любила его за все, но, затерявшаяся в этом искусственном существовании, где он был всем для меня, я все еще не могла полностью отдаться ему.
