Он широко раскрытыми глазами наблюдает, как я наклоняюсь и хватаю зеркало, заполненное полосками кокаина. Я ровняю одну правами – с безопасным кокаином – зажимаю одну ноздрю, опускаю нос и глубоко вдыхаю.
Бл*ть. Я вижу звезды, яркие, блестящие, ослепительные звезды, когда кокс попадает в мою кровь и пузырится в моем мозгу, горячий и вкусный.
– Твоя очередь, – говорю я, поднося другую сторону зеркала ему под нос.
Я закрываю ему одну ноздрю, пока он нюхает дорожку.
Он смотрит на меня в ужасе, задыхаясь, все его тело подо мной сводится судорогой.
Я ласкаю его лицо свободной рукой, улыбаясь, облизывая губы.
– С днем рождения, – шепчу я. – Ты больной ублюдок.
– Что ты делаешь? – кричит он, сопротивляясь подо мной.
Его сильные руки туго натягивают веревки, его скрученные мускулы угрожают их порвать, но он умрет задолго до того, как эти веревки начнут рваться.
Я хмурюсь от притворной печали.
– Ты не спросил, как меня зовут, – надуваюсь я.
– Гребаная шлюха – твое имя! – выплевывает он, корчась подо мной, как загнанное дикое животное.
– О, продолжай так двигаться, – стону я, насмехаясь над ним. – Так приятно.
Я подсовываю кокаин ему под нос, но он отстраняется, выгибаясь, дергаясь и скручиваясь.
– Что это за хрень? – сердито требует он, когда я слезаю с него.
– Ты слышал о том, о чем многие говорят? О твоем прошлом, которое возвращается, чтобы преследовать тебя? – спокойно, по-деловому спрашиваю я, заклеивая куском скотча ему рот.
Он этого не ожидал, был слишком занят, глядя на зеркало, полное отравленного кокаина, не обращая внимания на то, что я делаю. Он кричит из-за скотча, его усилия не издают ничего, кроме очень тихого звука, едва уловимого и определенно незаметного для кого-либо за пределами комнаты.
Лента служит двойной цели: заставить его замолчать и закрыть ему рот, заставляя дышать через нос. Он сопротивляется и сопротивляется, как упавший бык, но я терпелива. Я позволяю ему бороться несколько минут, пока он не устает, а затем вынимаю пластиковый пакет из нижнего белья и насыпаю мелкий белый порошок себе в ладонь. Снова оседлав его, я хватаю одной рукой за прядь его волос и засовываю покрытую кокаином ладонь прямо ему под ноздри. Он сразу же задерживает дыхание, и на моем лице расплывается медленная улыбка.
– Как надолго ты сможешь задержать дыхание, Максимилиан Эрнесто Росс? – Его брови вздымаются вверх, словно говоря: «откуда ты знаешь мое имя? – О, я знаю твое имя. Я знаю о тебе все. Я знаю тебя с того дня, как родился в этом гребаном клубе. – Он все еще ничего не понимает, но начинает связывать услышанное воедино. Я наклоняюсь ближе и облизываю его щеку, точно так же, как он облизывал мою щеку шесть лет назад, когда трахал меня до полусмерти. Я надуваю губки. – Это я, Макси. Джули. У меня новое лицо, но я все еще помню, что ты сделал со мной и моей семьей.
