Кажется, удовлетворенный моим ответом, он отпускает меня, и я сажусь, оборачивая вокруг себя простыни. Следующий вопрос слетает с моих губ, прежде чем я могу подумать.
– Что, если бы это была девочка? – спросила его.
О, Господи. Почему я говорю сейчас об этом?
Он широко улыбается, сияя так ярко, это грозит ему треснутым лицом.
– Я всегда хотел маленькую девочку, – говорит он. – Дочь, которую я назову своей.
Я улыбаюсь, тяжело сглатывая, потому что, если этого не сделаю, то закричу.
Он натягивает футболку через голову и надевает кожаный жилет.
– Я возвращаюсь к своей жене, – снисходительно говорит он. – Бедная женщина любила Чада, как собственного сына. Она в отчаянии.
Думаю, она, наверное, чертовски рада.
– Я буду скучать по тебе, – говорю я, потому что это моя роль, и это то, что я должна сказать.
– Я скажу Джейсу присматривать за тобой, – говорит он.
– Тебе не нужно этого делать, – нейтральным голосом говорю я. – У меня все будет нормально. Я буду здесь, ждать тебя.
Он склоняет голову набок, глядя на меня с холодным расчетом. Горе оставило его злобным, грубым и еще более испорченным, чем раньше. Мне нужно быть более осторожной, когда отвечаю ему, потому что он похож на заряженный пистолет, готовый выстрелить в любой момент.
– Ложись, – говорит он, подходя к своей брошенной похоронной одежде.
Я смотрю, как он достает свой галстук из кучи, тот самый галстук, который он носил на похоронах своего сына всего несколько часов назад. Моя улыбка исчезает, когда я понимаю, что он собирается делать.
Он приближается ко мне с грацией тигра, преследующего свою добычу, и внезапно мне становиться страшно. Боюсь, что его внезапное осознание того, на кого я похожа – Мариана, красивая сучка, которая поимела его – зажгло в нем некую старую вражду, некое желание мести. И хотя я ни на секунду не верю, что его вендетта против мертвой женщины оправдана, я могу понять это жгучее, калечащее желание получить око за око, которое должно быть текло по его венам.
– Ты не ложишься, – говорит он, ударяя меня кулаком по лицу, касаясь моей скулы.
Он бьет не очень сильно, и, к счастью, его обручальное кольцо на другом пальце, спасая мою кожу от порезов. Но это, сука, так больно, и когда я сжимаю щеку, Дорнан хватает меня за лодыжки и тянет вниз, так что я падаю на спину. Он садится на меня верхом, и когда я выставляю ладони вперед в защитном жесте, он хватает их и туго оборачивает вокруг них галстук.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я, сражаясь с его крепкой хваткой, беспокойство просачивается в моем голосе.
