Погребение на кладбище при церкви намного короче службы. Вокруг собирается большая толпа, Преподобный говорит несколько слов, все хватаются за свои четки и друг за друга, а гроб опускают в идеальную прямоугольную яму, которая достигает шести футов в земле.
Один за другим ближайшие родственники по очереди черпают лопатой небольшую горсть земли рядом с ямой и высыпают на опущенный гроб. Я наблюдаю, мои глаза вспыхивают за темными очками, когда жена Чада, Дорнан и его мать, бросают землю в могилу, прежде чем отступить. Теперь огромные руки Дорнана обнимают жену Чада, которая оплакивает своего мужа.
Мои руки чешутся, чтобы повернуться, загнать лопату в свежую землю, зачерпнуть ее и швырнуть в черную дыру, где тело Чада навсегда нашло свое пристанище. Только в моей фантазии гроб открыт, а он все еще жив, кричит, с открытым ртом, а я запихиваю грязь ему в горло, снова удушая его до смерти.
Это отвратительная, но странно утешительная мысль.
По мере того, как гробовщик заполняет яму, толпа расходится. В толпе я вижу Макси, третьего брата, уходящего от всех в сторону более старой части кладбища.
Кто-то ловит меня за локоть, и я поворачиваюсь, чтобы обнаружить Джейса с выражением грома на лице.
– Пошли, – говорит он, резко шагая в направлении Макси, а я, спотыкаясь, пытаюсь не отставать.
– Куда мы идем? – шиплю, изо всех сил, пока он ускоряет шаг.
– Моя машина, – говорит он, таща меня за собой.
Мы уходим от большей части толпы, которая выражает соболезнования Дорнану и жене Чада у ворот кладбища.
Проходя мимо старых надгробий, я вижу Макси, явно пьяного и писающего на могилу. Я продолжаю идти позади Джейса, чувствуя легкое отвращение, пока не вижу имя, выбитое на надгробии.
Джульетта Портленд.
Я смотрю в лицо Макси и сразу понимаю, что он не так уж и пьян, и, что он точно понимает, что делает. Он смеется, когда струя его мочи попадает на сухую каменную плиту, покрывающую мою могилу, шум стука жидкости о камень сердито ревет в моих ушах.
Мои колени подгибаются, и Джейс поворачивается, чтобы поймать меня.
– У тебя все нормально? – спрашивает он.
Я отрываю взгляд от Макси и слабо улыбаюсь Джейсу.
– Ага, – говорю я. – Эти каблуки – гребанное самоубийство для прогулок.
– Хотя выглядят они чертовски горячо, – раздался надоедливый голос позади меня.
Я поворачиваюсь и вижу Джаза, пятого брата, который смотрит на меня, положив руки на бедра. Приподняв брови смотрю на него.
– Знаю, – отвечаю я, оглядывая его с головы до ног, прежде чем посмотреть ему в лицо. – Именно поэтому и ношу их.
