— Тея? Все хорошо? У тебя что-то болит?
— Душа, если она у ведьм есть, — выдавливаю сквозь ком в горле. — Тэр, я…
Заползаю к нему на колени, впервые рыдая не от злости, страха, обиды или чего-то подобного, а от разрывающей сердце нежности. Я могу честно признаться, что я попала и пропала, и, кажется, впервые за свои три с лишним сотни лет влюбилась. Отвечаю на поцелуй перевертыша, судорожно хватаясь за плечи, цепляюсь то за его клыки, то за собственные, в рот стекает кровь вперемешку со слезами. Я бормочу что-то похожее на признания, неуверенная в том, что Тэр меня слышит. Что я сама себя правильно слышу, но волк отвечает еще охотнее и горячее.
Пытается перевернуть нас, сплетенных в один клубок, так, чтобы я оказалась под ним, но мы только едва не уходим с головой под воду, волк в последний момент успевает ухватиться за бортик и удержать нас над водой. Плитка уже затоплена, но мы смотрим на друга и неожиданно смеемся, сбрасывая накопившееся напряжение. Разодранные губы и язык уже почти не болят, быстро восстанавливаясь, а Тэр мягко улыбается:
— Я понимаю, что "люблю" будет звучать очень громко, но…
Щемящее чувство в груди становится только сильнее. Я не знаю, что говорить волку, а потому прижимаюсь к нему лбом и на миг впускаю в свое сознание, передавая всю ту волну раздирающих меня эмоций. Руки Тэра вздрагивают, он не сразу восстанавливает равновесие, а потому вжимает меня всем телом в бортик ванны, утыкаясь в шею. Вылизывает ее, иногда чуть прикусывает кожу.
— Тэр… просто посмотри на меня. Я… я хочу тебя запомнить.
— Ты так боишься грядущего…
— Если все случится так, как я предполагаю — я умру, — севшим голосом раскрывают причину своей тревожности волку.
Оборотень выпрямляется, словно его насквозь проходит стальной стержень.
— Может в нее двойное успокоительное залить?
— Еще снотворное предложи, тогда мы точно здесь все сдохнем.
— Вообще-то, я вас слышу, — огрызнулась я на перевертышей, звучно стуча зубами.
Повод психовать и бегать по потолку был знатный: в ночи меня снова накрыло волной с той стороны, а голову разрывали голоса с той стороны. Видимо, то, что зараза культа огнепоклонников пошла отсюда, сказалось, и завеса между мирами здесь была тоньше. Трое суток я уже не спала и минуты, потому что стоило мне даже поверхностно задремать, они становились громче, отчетливее, подкидывали неразборчивые смазанные картинки. Словом, всячески старались истощить, лишь бы я согласилась впустить их сюда.
