— Я просто хочу домой.
Веро называла меня самой бесхребетной ведьмой в семье. Не всегда, но иногда в порыве чувств кидала эту фразу. Я всегда жутко бесилась, пыталась доказать обратное. А сейчас мне почему-то казалось, что надо было действовать наоборот. В том возрасте я посмеялась, когда мне попалась чудная фраза в книге. "Жить без слабостей легко. Удел по-настоящему сильного — жить, зная, что у тебя есть слабое место".
Глаза закрывались, я плавно уплывала в объятия сна. Там было детство. Только вместо привычного тепла от воспоминаний, я ощущала тошноту. Взрослая я, погруженная в глубину воспоминаний, сейчас видела всю ту фальшь, которая меня окружала, ложь, которой меня пичкали все подряд. Веро, пожалуй, была честна, ее грубоватая забота меня вытянула потом, в период взросления. Прямолинейная и циничная крестная не стеснялась тыкать меня носом в косяки, а потом железной рукой направляла в их исправлении. И лис, тот самый, пара матери.
Сейчас я со стороны наблюдала, как моя маленькая копия таскает его за уши и чему-то смеется. Оборотень добровольно стал моей нянькой, хоть так получая ощущение причастности и семьи, и давая его мне. В какой-то момент я даже папой его назвала. Отец поджал губы, покачал головой, но махнул рукой. С тех пор в голове так и разделилось: есть отец, официально-биологический, равнодушный, только сухо кивающий мне за завтраком, а есть папа-лис, которой рассказывает сказки и дает спать на своем хвосте, укладывает по вечерам.
Еще был Рэест, имя которого я коверкала как могла. Он появлялся редко, но ребенку казался добрым волшебником — появлялся всегда в то время, когда родители становились особенно раздражительными и спасал от очередной головомойки или порки. И такое случалось.
В этом сне я сидела рядом с Рэестом и лисом. И со стыдом поняла, что не помню его имени. Но тот только мягко погладил маленькую меня по голове и та растворилась, а двое белоголовых повернулись ко мне. И я поняла, что меня видят. А с учетом того, что оба мертвы…
— Мертв тут только я, кроха, — шевельнул ушами перевертыш. — Иди к нам, нам нужно поговорить. Совсем себя измотала…
Он раскрыл объятия и внутри меня что-то треснуло. Мне кажется, ревела я и во внешнем мире. Умом-то понимала, что теплые руки и пушистый хвост мне только кажутся, но остановиться уже не могла, как тогда, вываливая на него все накопившееся. Веро со мной о "высоком и сентиментальном" почти не разговаривала, не больше, чем это было практически необходимо. С переживаниями я к ней не приходила.
