.
Витрины магазинов зимой наполняются байковыми пижамами антисекс — комбинезонами толщиной в палец, еще на два пальца ворса; я уверена, что в таких можно спать и на снегу. После ночевок зимой в Тоскане (там, где Данте придумал ледяной круг Ада) я поняла, зачем нужен ночной колпак.
Сандро поставил отопительную систему буквально за год до нашего знакомства. А до этого протапливал отдельно только ванную комнату обогревателем, и на маленькой электрической печке грел себе пижаму: чтобы переодеться, дрожа, у той же печки и нырнуть с разбегу в кровать — пока теплый.
Удивительно, подумала я, ведь то же самое рассказывала прабабушка Наташа — про то, как жили на даче до того, как построили домик: «Нагреешься у костра, с одного бока, с другого, — и нырнешь в шалаш».
Чудны твои дела, Господи! Сколько у нас, оказывается, общего!
А тонкое одеяло, обязательно заправленное под матрас?[8] Так, чтобы своими жалкими, посиневшими на холодных полах конечностями уж точно никак не согреть этот объем воздуха? И не пододеяльник — ни боже мой! — а только красивая старинная простынь, расшитая по краю, которая обязательно собьется и будет жить отдельной от одеялка жизнью, когда вы проснетесь ночью и все-таки решите как-то это всё из-под матраса выпростать и под себя подоткнуть.
Наша мультяшная Маша, поссорившаяся с подушкой, здесь бы давно обзавелась автоматом Калашникова и ограбила бы ночью магазин IKEA — шведы понимают в тепле, у них есть и пуховые одеяла, и пододеяльники.
Зато итальянцы умеют бороться с жарой и со светом.
Здесь очень любят разного типа ставни — глухие деревянные, как в Тоскане, или рольставни, как в Венеции (называются они, конечно, не жалюзи, а венецианы), или легендарные генуэзские персианы: еще одна гордость морской республики.
Персианы составлены из мелких поперечных дощечек, закрепленных под углом; они пропускают воздух и защищают от жары. «Персидские ставни» Северной Италии можно регулировать так, чтобы они защищали от солнца, в какую бы точку оно ни переместилось; а когда не хочется защищаться, можно высунуться из окна и вековым, неизвестно откуда взявшимся, но привычным движением распахнуть их как деревенские ставни в каком-нибудь бревенчатом доме и впустить весь блеск утра.
Когда дождь стучит по стеклам и подоконникам, я люблю слушать, как хлопает где-нибудь вдалеке плохо закрепленная ставня, и думать: вот бегает еще какой-нибудь горемыка под дождем, скоро добежит, стянет мокрые сапоги и прислушается, стоя в одном носке: о! персианы надо закрыть получше! — и побежит со своим носком в руке, накинет на петлю крючок, и блаженно улыбнется: наконец-то — дома, в тепле и за закрытыми ставнями.
