.
Трясёмся в вагоне, час пик, погода унылая, все уставшие и вынуждены соприкасаться друг с другом телами или тканями одежды.
И вдруг на особенно шумной станции заходит молодая белая девушка, очень такой нью-йоркский ашкеназийский типаж. Длинные вьющиеся волосы, небрежно убранные в пучок. Ни капли макияжа, умное лицо. Ну, и ребёнок месяцев девяти в переноске на её груди и лицом к миру.
И несколько человек пытаются уступить ей, но она отказывается. Встаёт, держась за поручень, прямо напротив сиденья, на котором рядком — три утомлённые и мрачные пожилые женщины, лет семидесяти каждая.
Афроамериканская, с крупными седыми косами, элегантно зачёсанными назад.
Мексиканская, с браслетами на узких худых запястьях.
Китайская, с огромным тяжёлым клетчатым баулом.
И ребёнок, внезапно оказавшийся с ними на одном уровне, лицом к лицу, ну до того весёлый, до того непосредственный, он так им улыбается и заигрывает, что каждая из трёх постепенно расцветает прямо на глазах и превращается в игривую бабушку.
С моей точки толком не видно малыша, зато видна мимика трёх героинь.
Одна щекочет пяточки, другая играет в «ку-ку», снова и снова пряча лицо ладонями, третья гримасничает, как будто ей самой три. Одна гулит, другая чмокает, третья цокает. И каждая по очереди поёт песенку-стишок со своим акцентом, с оттенком своей культуры.
А через две станции девушка помахала им ручкой маленького сына, сверкнула пухлыми ножками в вязаных носках и вышла. И эта случайно, незаконно будто бы пойманная интимная эмоция стёрлась с лиц трёх бабушек за секунду. И вот они опять сидят рядком и не смотрят друг на друга, как будто ничего и не было. Час пик в нью-йоркском метро.
Счастье — не в деньгах. Но без денег у тебя ничего не получится.
Поэтому работай, развивайся, учись находить опору в себе. Копи.
Строй свой сценарий так, чтобы ты не осталась без почвы под ногами, даже если жизнь прикажет содержать семью самостоятельно.
Даже если ты останешься с ребёнком одна.
У тебя должны быть деньги и на психотерапию, и на хорошего адвоката, если речь пойдёт о юридической защите твоих прав.
В Москве можно было неплохо зарабатывать, и я зарабатывала. Вкалывала. Не могла иначе.
Тот факт, что я научилась извлекать деньги из реальности, как гномики — драгоценные камни, помог мне пережить тёмные времена.
В деньгах есть свобода. Достоинство. Широта размаха. Даже смеяться над глупым анекдотом легче, когда у тебя в кошельке не пусто.
