Второе действие было более мирным и светлым. Два героя помирились и странствовали по Нижней Гвинее, слушая вокал девяностолетней колдуньи с африканскими гуслями в руках. Я к тому моменту только тихо наслаждалась способностью разума воспринимать новое.
«Как вам представление?» — поинтересовалась нарядная пожилая леди в чалме в перерыве. Я мямлила нечто, не умея подобрать эпитет. Она подсказала мне: «Powerful?» Ну конечно же powerful — «мощно», то самое слово! После аплодисментов все артисты встали на колени и произнесли молитву, адресованную Чаку Дэйвису, и занавес в полной тишине упал.
А на следующий день прямо с утра зарядил такой дождь, что всех магов и колдунов словно смыло, хотя у них был проплачен третий день дорогущей аренды бруклинской земли. Мы грустили, что они исчезли так же быстро, как появились. Хорошо, что в мире есть культуры, о которых нам еще только предстоит узнавать и узнавать.
Освобождение. Я даже не знала, что покидаю клетку, когда садилась в тот самолёт. Но этот трудный город, где каждый скрывает за ласковой улыбкой боль борьбы за место под солнцем, показал мне свободу снова стать никем, начать с нуля, стереть себе память.
Забвение. В действительности невозможно стереть себе память. Я всё равно помню всё, каждую минуту, первый снег в ноябрьской Москве, его руки в перчатках на руле. Но теперь передо мной такая круговерть нью-йоркских событий, что буфер памяти ежедневно наполняется новыми файлами.
Танец. Когда я бегу по мегаполису, выгибая поочерёдно то левое, то правое плечо, чтобы не задеть ненароком какого-нибудь горожанина. Когда я натягиваю красный капюшон дождевика за секунду до начала урагана. Когда облако белого дыма охватывает меня… Тогда я ощущаю себя ведомой партнёршей в танце с Нью-Йорком.
Горизонт. В Москве я всегда знала, каков предел моих стремлений. В Нью-Йорке же очертания будущей жизни так туманны, как будто мне снова шестнадцать и родственники поочерёдно спрашивают, куда я собралась поступать и кем хочу стать, а у меня нет ответа. Только я взрослая и у меня теперь есть выбор.
Воздух. Это когда твой выбор — плыть на пароме от Манхэттена до Стейтен-Айленда и отрываться от суетливого душного берега даунтауна, как от гигантского космического корабля. И обнаруживать себя в открытом пространстве залива. Так вот он какой, Нью-Йорк, весь разбросанный по островам, полные лёгкие океанического воздуха. Сегодня промозгло.
