— Хорошо, хорошо, — остановил Дмитрий Иванович. — Это вы правильно сделали, что никому. Еще что заметите — сразу мне. Ясно?
— А как же, Дмитрий Иванович, не без понятия. Сколь ведь годов на лесной службе.
— Вы сейчас домой?
— Да надо бы… — промямлил Кугушев, растроганный вежливым вниманием директора. Матвей, тот, бывало, проще. Не спрашивал, домой или куда, а прямо: «Чего ты тут вторые сутки крутишься? А ну, жми домой, к старухе!» Вот что значит городской да образованный, его и слушать приятно.
— Плывите, Кугушев, наблюдайте внимательнее. Место у вас отдаленное, глухое. Сознавать должны, — Дмитрий Иванович поднялся, давая понять Кугушеву, что и тому подниматься с дивана пора…
Высокий и худой, директор бесшумно ходил по кабинету, прислушиваясь к едва слышному шороху ковровой дорожки. Подошел к окну, поглядел, как, сгорбившись, шел Кугушев к своей лодке. С брезгливостью, щелчком, сшиб осу с подоконника, сел за стол, сказал задумчиво, рисуя красную лодку на листе бумаги:
— Мне бы сейчас браконьера. Самого завалящего — и то хорошо. Я бы его на показательный процесс, подлеца. По всему району шум бы стоял… И он у меня будет, этот браконьер… Ну, что же вы молчите, Матвей Матвеевич?
— А что ж тут говорить? — развел руками Матвей. — Думаю, что к Кугушеву наведывался как раз тот, кого мы ждем. Не зря он возле летника крутился. Солонец-то там рядом.
— Возможно, — Дмитрий Иванович нарисовал на корме лодки подвесной мотор, очертил силуэт рулевого. — А поведение лесника вам странным не показалось?
— Да нет, — Матвей пожал плечами, расстегнул ворот клетчатой рубахи, подул себе за пазуху. — Я его давно знаю. Он всегда такой. А что странного-то?
— Много странного. Давайте рассуждать. Нарушителя он видел. Так? — и сам себе ответил: — Так. Но почему-то не опознал. Видите ли, он лодку не разглядел. Никак не могу поверить. Ведь он местный, знает, кто на чем плавает.
— Он же сказал, смутно было.
— Ну, заладили: смутно да смутно, — досадливо поморщился Дмитрий Иванович. — А как вы смотрите на такой вариант: Кугушев сам поставил петлю на марала, а когда понял, что ее обнаружили, пытается нас запутать этой таинственной лодкой.
— Это вы зря, Дмитрий Иванович, — замотал головой Матвей. — Зачем ему на своем обходе петлю ставить? На кордоне чужих глаз нет. Если надо ему марала, он его из ружья застрелит, никто не услышит. Нет, здесь что-то другое. К тому же в засаде меня Кугушев не видел, да и не мог увидеть. К петле ни Тихон, ни я не прикасались. Подходил я чисто и уходил чисто. А собак на кордоне нет.
